— Я все думал, каким будет пробуждение, — сказал он ей, очерчивая пальцем розовый полумесяц соска, торчащий из-под простыни.
Она скромно натянула на себя фланелевый плед до самого подбородка и густо покраснела, что было заметно даже при слабом предрассветном свете. Тэйлор протерла глаза, пытаясь стереть остатки туши.
— Осторожнее насчет желаний! Этого лица по утрам достаточно, чтобы перепугать кого угодно.
— Или заставить кого угодно навек пожелать быть с ним рядом, — мягко проговорил Дрю, накрыв ее ногу своей и подтянув ее к себе, причем сделав так, чтобы она была отчасти под ним.
Сердце у Тэйлор бешено забилось, не повинуясь рассудку. Она не ожидала, что он заговорит серьезно, она не мыслила категориями, выходящими за рамки удовлетворения физического желания, охватившего ее прошлой ночью. Она не знала, что можно хотеть кого-то до боли. Занятия любовью с Дрю наполнили такие уголки ее тела, о которых она и не подозревала, что им бывает пусто или холодно.
Она чувствовала себя так, словно этого момента она ждала всю жизнь, но вместо того, чтобы летать на крыльях, ощутила почти невыносимое разочарование. Это было похоже на пробуждение рождественским утром, когда ожидаешь подарка, желанного до безумия, и обнаруживаешь, что этот подарок поломан или не подходит тебе. В данный момент он смотрел на нее с таким выражением лица, словно собирался сказать что-то очень важное. Она приложила пальцы к его губам и покачала головой.
У Дрю, возможно, с языка готовы были сорваться слова, но предназначены они были не для нее. Они были предназначены для женщины, принесшей счастье его сыну. Для Доктора Праздника.
Дрю стал жертвой предпраздничной эйфории, и именно эта радость окрасила его чувство к ней. Когда осядет сверкающая пыль рождественских блесток, он вернется в норму. И опять захочет, чтобы в его жизнь вошла крошка Тэйлор Бишоп, но не потому, что он отчаянно ее любит, а потому, что его сыну нужна мать. Тэйлор начала сожалеть о проявленной ею глупости. Если бы у нее хватило ума, она бы никогда не забыла про свои правила, касающиеся мужчин с детьми.
Отодвинувшись в сторону, Дрю, казалось, не замечал молчаливой ее мольбы не нарушать молчания.
— Я собираюсь сказать тебе нечто важное.
— Нет, не надо. Не говори ничего. Ты в смятении. — Она отодвинулась от него, оттягивая на себя почти всю простыню, и оперлась об изголовье. — Рождество проделывает с людьми всякие штуки. Они пылают, пенятся и искрятся, но ненадолго. Ты влюбился в рождественскую семью из книжки с картинками, отпечатавшуюся у тебя в голове.
— Рождество не имеет ни малейшего отношения ко всему этому, Тэйлор. — Он привстал, едва прикрытый простыней. — Я хочу тебя, а не книжку с картинками. Мне показалось, что я доказал это прошлой ночью.
— Ты хочешь, чтобы я сказала, что секс был хорош? — Она пожала плечами и как бы снизошла до признания очевидного. — Да, секс был хорош.
— Секс был великолепен, — поправил он ее, — но я говорю вовсе не об этом, и ты это прекрасно знаешь. Я пытаюсь дать тебе понять, что я люблю тебя.
— Ничего подобного, — тотчас же заявила она. Она понимала, что нельзя допустить того, чтобы эта идея овладела ее чувствами. Это было бы фатально. — Это вовсе не так. Уж поверь мне.
— Разреши мне назвать все своими именами. — Дрю поднял вверх указательный палец и облизнул нижнюю губу. — Ты думаешь, что я приду в чувство, как только пройдет Рождество, и соображу, что я на самом деле не люблю тебя, что я лишь влюблен в умозрительный идеал.
— Прекрасное резюме. — Она откинула волосы и попыталась придать им подобие строгой прически, так, чтобы выглядеть спокойной и рациональной. — Прыжок со мною в постель как бы — дополнение образа, пребывающего у тебя в голове в момент поиска Тэйлор Бишоп.
Вместо ожидаемых ею возражений она увидела один лишь кивок, когда он спускал ноги с постели. Он схватил брюки и натянул их. Затем вытащил из комода майку. Каждый его жест был продуман и рассчитан. И когда он, наконец, обернулся к ней, то она распознала на его лице знакомую решимость. Это был человек, умеющий планировать, выжидать, и в итоге получающий то, что хочет. Медленная его улыбка заставила ее сердце перевернуться вверх тормашками.
— Это было сотню лет назад. Когда я решился тебя отыскать, то понятия не имел, что означает любить и как создавать семью. Теперь я это знаю. Шестеро детей и развешанные у камина чулки не делают семьи. Ты научила меня этому. Прошлой ночью я вычислил, что все, чего мне хочется на Рождество, — это ты и Ной. И все, чего мне хочется после Рождества, — это ты и Ной. — Дрю отпер дверь спальни и распахнул ее. — Тэйлор, дорогая, я не испытываю ни малейшего смятения, но ты вправе так думать, если тебе от этого спокойнее. Ты можешь уговаривать себя, что мне все равно, когда я занимаюсь с тобой любовью. Ты можешь уговаривать себя, что мне надоест до тебя дотрагиваться. Ты можешь уговаривать себя, что пылающий здесь огонь, — он постучал по груди, — погаснет, когда я отключу от сети лампочки на рождественской елке.