Он смотрел, как она достала ещё одну сигарету и прикурила.
— Можно вас попросить об одолжении? — спросила она, наблюдая, как дым от сигареты поднимается к потолку.
— Конечно, — с готовностью кивнул он. Он сочувствовал ей. Искренне. У него почти такая дочь сидит дома, и кто знает, какие ей жизнь преподнесёт сюрпризы.
— Когда вы выйдете отсюда, позвоните ей и скажите то, что я попрошу, ладно?
Он замялся. Дело было ещё в процессе и, как знать, что она попросит передать.
— Не переживайте, — усмехнулась она, — я же не дура. Если вам будет неудобно это ей сказать или... не знаю, не положено, то просто забудем об этом.
— Хорошо, — кивнул мужчина, слегка расслабившись. Он никогда не любил давать пустых обещаний.
— Спасибо, — она помолчала ещё пару минут, потом снова перевела взгляд на окно и продолжила, — он вернулся раньше. С командировки. Хотя я так не думаю. Мне кажется, он просто сказал, что уезжает. Может, подозревать что-то начал, — она пожала тонкими плечами и поправила выцветевшую серую майку, которая когда-то была синей. — И, как в плохом анекдоте, застал нас на кухне в самый удачный момент. Или неудачный. Как посмотреть. Начал орать, кричать, ругаться. Я видела, что она испугана, я должна была ее защитить. Пока она кричала банальное «это не то, что ты думаешь», он крыл ее матом, обзывал шлюхой, дрянью, — она поежилась. — Она не такая. А когда он ее ударил, то я... Я просто... — она тяжело сглотнула. Он видел, как ей сложно это вспоминать. — Я просто увидела нож. Дальше плохо помню. Помню, что схватила его и ударила. В плечо попала. Он взвыл от боли, она завизжала. Я ведь просто помочь ей хотела. Защитить. Она вызвала «скорую». Потом приехала полиция, наручники. А теперь я здесь. Понимаете, я не хотела ничего ему делать. Убивать тем более. Просто остановить его хотела. Он же выжил. Я ее хотела защитить. Я люблю ее. После того дня я ее не видела, — с этими словами она затушила сигарету и снова уставилась на стол, сидя в той же позе, в которой он застал ее, когда пришёл сюда.
Он вздохнул. Да, он так и думал. Что все было именно так. Его наняли, как бесплатного адвоката на очередное безнадёжное дело. У мужа этой преподавательницы хорошие связи. Девчонка не выйдет ещё много лет. Если когда-нибудь, вообще, выйдет. Ее закроют за «покушение на убийство». Наверняка, дадут «вышку», а это пятнадцать лет. И выйдет она, когда ей почти сорок будет. Страшно. Грустно и страшно. И не сможет он ей помочь. Ему уже намекнули, что это бесполезно. Как сказать девочке, что для этой женщины это просто была игра, развлечение? Он разговаривал с ней, видел. И все понял. Он давно научился понимать людей без слов. И невиновных, и преступников. И не было там любви. Не у этой преподавательницы точно. Она неплохо устроилась — у мужа своя жизнь, работа, и она тоже нашла себе развлечение на стороне. Только вот обеспечения мужа она лишаться не собиралась. И уходить она от него не планировала, что бы она не говорила этой девочке.
А теперь... И муж, и сама женщина свидетельствуют против неё. Девчонку выставили ненормальной, которая преследовала своего педагога. Что это была ее маниакальная навязчивая идея. Поэтому она здесь и находится. Куда ещё ее отправлять, кроме «дурки». Либо тут сгниет, либо за решёткой. Как бы то ни было, все одно.
Он прокашлялся, взял пачку сигарет и посмотрел на неё:
— Оставить?
— Не надо, — она покачала головой.
Он кивнул и убрал пачку обратно в карман.
— Знаете, вы похожи на доктора, — снова неожиданно сказала она, глядя ему в глаза, наверное, впервые так долго.
— Почему? — он удивился. Вроде бы без халата, да и внешность у него совсем не «докторская».
— Не знаю. Просто напоминаете. Сидите, слушаете. А в конце диагноз скажете, — она снова криво усмехнулась. — Я ведь не выйду, да?
— Я... Ещё пока рано говорить, — начал он свою привычную речь, от которой его самого уже подташнивало, — дело ещё в процессе, пока идёт сбор свидетельских показаний, расследование...
— Да ладно, доктор, — улыбнулась она совершенно безнадёжной неживой улыбкой, — мы же оба знаем ответ.
Он промолчал. Подвинул ближе чемодан, намекая, что ему пора уходить. У него ещё двое таких «больных» на сегодня.
— Моя просьба, — тихо сказала она, будто только вспомнив. Хотя, наверняка, только об этом и думала последние полчаса.
— Да? — он кивнул, вставая.
— Скажите ей, чтобы была счастлива. И что я люблю ее. Ладно? — она смотрела на него прозрачными глазами, в которых даже слез уже не было. — Может, вы сможете устроить так, чтобы она пришла навестить меня? Ну, хоть на минуточку? Я знаю, что ее муж сделает все, чтобы меня посадить. Но я бы хотела ее увидеть. Хоть одним глазком. Хотя бы на пару минут.
Он проглотил комок, который встал в горле. Как он может ей сказать, что не нужна она ей? Что та и думать забыла про то, что их связывало. Дождутся суда и забудут все, будто и не было ничего. Будто не сломана ничья жизнь.
Он прокашлялся, потом улыбнулся и, положив руку ей на плечо, сказал:
— Конечно. Я постараюсь. Посмотрим, что можно сделать.
Она молча кивнула в знак благодарности, и он ушёл, стараясь шагать как можно быстрее и увереннее, лишь бы она не заметила, как дрожат его руки.
Мужчина вышел на крыльцо психиатрической клиники и закурил. Снял галстук и засунул его в карман пиджака. Взяв подмышку портфель, он направился к своей старенькой «шестерке». Завёл ее, постоял ещё немного на парковке, потом что-то пробормотал под нос сам себе и двинулся с места. По дороге позвонил, отменил две назначенные встречи и поехал домой, чтобы сделать единственное, чего ему сейчас хотелось больше всего на свете — просто обнять свою дочь.