— Так чего же мы стоим? — резонно вопросил его Робин, и сделал круглые, трагичные глаза.
«И впрямь, чего?» — задались тем же вопросом смотритель Муд, доктор Клаус и остальные гости подземелья.
Из люка они выбегали в следующем порядке. Впереди всех на лихом Робине доктор с поросячьим окороком в одной руке и распотрошенным гусем в другой. За ним железная суковатая палка и мисс Авас с пустым ведром наперевес. Следом бывший смотритель Муд с китобойным гарпуном на шее. А затем уже все остальные, кто как придется и кто во что горазд. Едва успели добежать до баобаба и снять кастрюльную крышку, чтобы с ее помощью законсервировать станцию, как из люка уже полилась мутная, приятно пахнувшая сероводородом водичка. Так что крышку для надежности пришлось завалить булыжниками и сапными лошадиными костями.
— А хорошо бы здесь устроить лечебный курорт, — мечтательно произнес Робин Конфундус, принюхиваясь к сероводороду. — Как в Пятигорске, или, к примеру, в Трускавце?
Тут бывший смотритель Муд все же не выдержал, и заехал Робину в челюсть с ноги. Что же, его можно было понять!
— А почему вы не затопили четвертый энергоблок раньше и притом сами? Без всякого насоса? Если у вас есть такая чудесная кнопка? — неприязненно спросила у ирландского террориста Кики и с отвращением посмотрела на пустое ведро.
— Что ты, деточка! Тогда бы станция совсем накрылась, вот как сейчас! И мне пришлось бы жить в поселке! — в ужасе замахал на нее руками Сэнд Муд.
— И что же в этом плохого? — не поняла Кики, все еще с отвращением взирая попеременно на ведро и бывшего смотрителя.
— Там работать надо! — печально ответил ей Муд. — А теперь, ребята, нам лучше вместе отправиться в поселок и объяснить Пожизненному Диктатору, как оно все вышло.
— И что нам за это будет? — осторожно спросил Самты, упоминание о каком-то Пожизненном Диктаторе доктору Клаусу решительно не понравилось.
— Спасибо скажут, что же еще! — двусмысленно произнес Сэнд Муд.
— Спасибо на хлеб не намажешь, — солидно кашлянул в кулак Пит Херши, в другом кулаке у него была зажата недопитая бутылка «Хенесси».
— Еще много чего дадут! Это я вам обещаю! — торжественно поклялся Сэнд Муд, положа руку с «кольтом» на грудь.
Однако зловещая скрытая ирония его слов прошла мимо жадных ушей спасателей. Они согласились нести вместе с Мудом в поселок благую весть о случайном затоплении четвертого энергоблока. Для начала путь их лежал через вышеупомянутое Вездесущее Болото.
В то же самое приблизительное время. Послание, оставленное в секретной бутылке агентом Фломастером, и так и не полученное ПД.
«Со всем нашим почтением и доброго здоровьица, барин любезный, его высокопревосходительство Лэм Сэмуэльевич! Низко кланяюсь в ножки, с благодарением превеликим за все милости ваши! Как я есть мастер Каменного Цветка, освященного губернским архиереем, и многих, прочих иных подделок из малахитовой крошки, по вашему повелению предпосланный с миссией превеликой к грянувшим с неба язычникам. Беда в том великая и противостояния многие.
От части аппарата антихристова, именуемой хвостовой, осталось в живых и присносущих по ровному счету четыре человекообразных существа, исключая слугу вашего покорного. Прочие, по неразумению своему, забавлявшись с акулами белыми, крещенными Федькой и Марфой, проглочены были оными без жалости, аки библейский Иона китом.
Ох, маята мне и суета сует! Как вы, любезный барин мой, Лэм Сэмуэльевич, изволили гневаться на холопа вашего, честною службою малевавшего вам заборы и картины под Пикассо в надрыве пупка своего. Так теперь суждено мне нести крест тяжкий. А я ведь ни в коем разе, барин, пред вами не провинился. Про ученую девицу Пегги, звания холостого и непостоянного, все то наветы и подлинная клевета. Единый разочек я только и зашедши в ее клистирные покои, за кроликом, сдохшим в немощи неплодовитой. Не корысти ради! Но токмо волею пославшей мя больной жены! Хотелось побаловать страдалицу свежим мясцом. Ибо у кормильца нашего Пфуя — чтоб ему ни дня без покрышки, — какое ж мясо? Грех один.
А что старый греховодник и Нестареющий Дик видывал нас через окно, как мы пребывали в состоянии Адама и Евы, перворожденных в эдемском саду, так это язык его брехливый превратно вам донес. Никоим образом во спасение души моей к той девице я даже не прикасался с намерением нечестивым и неблагим. Всего только желал написать портрет праведной девицы Пегги, в виде нагой нимфы у ручейка, да и показывал на своей особе, как ей правильно стать, а потом лечь. Парсуну оную, с девицы писанную, вам в день Пресвятой Мученицы Пелагии поднести в смирении мечтал, вместе с ручейком. Аспид же зоркий и Нестареющий Дик в коварстве подглядел и неправедно донес. Посему облыжно я им опорочен перед вашими светлыми очами. Нешто мы не разумеем, какая из девиц есть барская, а какая наша, холопская?