В течение всего этого времени внук Жанны наследовал всю любовь, которая еще теплилась в сердце матери, потерявшей четверых детей. Она с беспокойством спрашивала себя, сможет ли этот ребенок, что так весело ей улыбается, удержать ее в этом мире. Вскоре Жанна, однако, с радостью убедилась, что никакие узы не были достаточно крепки для того, чтобы привязать ее к земле. Но тем не менее она дала себе слово сделать все возможное для будущего своего внука. Женщина принимала все подарки, что ей делали, исполняла все заказы, и таким образом собрала для маленького мальчика небольшой капитал.
Каждый день она ходила на кладбище и проводила там несколько часов в молитве. Но не думайте, что мать Терезы просила Бога забрать ее к себе. Не думайте, что она нарочно оставалась на морозе, пришедшем вместе с зимой, чтобы занемочь, надеясь, что болезнь прогонит мучившие ее мысли. Нет, бедная Жанна была боязлива в своей любви, тверда в своей надежде и не старалась приблизить то, что Богу будет угодно с ней сделать, предоставляя все Его всемогущей воле.
Доктор Серван ежедневно навещал Жанну и часто просил у нее прощения за то, что его опыт не удался. Но всякий раз, протягивая ему руку, женщина отвечала, что, напротив, будет ему за это благодарна всю жизнь. При этих словах Жанна улыбалась, вспоминая надежду, которую он поддерживал в ней в продолжение целого месяца.
— Мы поторопились, — говорил доктор, — но когда-нибудь я добьюсь успеха.
— Сделайте для этого все, что вы в состоянии сделать, и все матери на земле будут благословлять вас.
— Но неужели матери всегда безутешны в своем горе? — спрашивал доктор.
При этих словах женщина лишь молча качала головой. Когда доктор не мог сам приходить к Жанне, то посылал вместо себя Ивариуса. Этот добряк всеми силами старался развлечь женщину, но все его попытки, равно как и попытки его господина, оставались безуспешными и вызывали у Жанны лишь слабое подобие улыбки, напоминавшую солнечные лучи, временами прорывающиеся сквозь мрачную завесу облаков. Бедная женщина, вновь облачившаяся в траур, вдруг сняла его, и окружающие даже начали замечать некоторую изысканность в ее туалете. Было ли это следствием приближения той минуты, которой она с таким нетерпением ожидала, или предчувствием скорого блаженства? Сложно сказать, но только на следующий день после того, как Жанна сняла траур, она слегла в постель и уже больше не выходила из своей комнаты.
Итак, доктор застал ее в постели. Женщина читала книгу.
— Наконец-то я на пути к своей цели, — слабым голосом произнесла Жанна, едва доктор вошел в комнату.
— Нет, надейтесь, — возразил доктор.
— Разве вы принимаете меня за обыкновенную больную, доктор? Неужели вы еще не поняли?
— Конечно, понял, — произнес Серван, присаживаясь возле постели.
— В таком случае будьте откровенны и скажите, сколько мне еще осталось?
Доктор взглянул на больную и, прощупав пульс, спросил таким образом саму природу, которая часто бывает обязана отвечать науке.
— Две недели, если вы будете исполнять мои предписания, и три дня, если ничего не будете делать.
— Благодарю вас, — ответила больная, набожно скрестив на груди руки.
Доктор выписал рецепт и оставил его на столе. Перед тем как навестить других больных, доктор Серван зашел домой и поручил Ивариусу присматривать за Жанной до тех пор, пока она не поправится или не отдаст Богу душу.
— Я оставил на столе рецепт, по которому ты распорядишься составить лекарство, — пояснил доктор.
— Хорошо, — ответил верный слуга.
— Быть может, больная откажется принимать лекарство.
— Нужно будет ее принудить?
Доктор подумал с минуту, а затем сказал:
— Нет, пусть Бог делает то, что Ему угодно.
— Прощайте, — сказал Ивариус.
— До свидания, — ответил доктор.
Ивариус хотел было выйти, но тут его господин прибавил:
— Когда бедная женщина умрет, приведи сюда ее внука, я позабочусь о нем.
— Как скажете, — проговорил лакей.
Ивариус появился вновь через три дня и привел с собой ребенка, который плакал.
— Все кончено? — спросил доктор.
— Да.
— Когда она умерла?
— С час тому назад.
— Она ничего не хотела принимать?
— Точно так.
— Что она говорила?
— За минуту до смерти она взяла меня за руку, показала на небо и сказала: «Наконец-то!» После того руки ее скрестились, и она умерла с улыбкой невыразимого блаженства на лице.
— Отведи ребенка в мою комнату и подготовь все, чтобы можно было перенести его бабушку в комнату для покойников.