Как мы уже сказали, эта жажда к учению была у Ивариуса не врожденной, а приобретенной. Его отличало некоторое честолюбие, которое, впрочем, не должно было далеко его завести. Он полагал, что судьба заставит его избрать ту же стезю, по которой смиренно шли его родители. Отец и мать Ивариуса были земледельцами; юноше казалось весьма естественным и самому стать крестьянином, обрабатывать землю и питаться плодами своего собственного труда.
Случилось так, что владелец их маленькой фермы поступил несправедливо и совершенно разорил их. Тогда Ивариусу пришлось пойти в лакеи, чтобы добывать себе пропитание. Все заработанные деньги молодой человек отдавал родителям, которые в былые, более счастливые, времена никогда не жалели для него куска хлеба, даже если он и проводил день в праздности. Через некоторое время родители умерли. Ивариус почувствовал потребность заменить чем-нибудь эту сыновнюю привязанность и начал волочиться в городе за разными женщинами, разумеется, двусмысленного поведения. Денег у него не водилось, он был худой, робкий и далеко не красивый, женщины смеялись ему в глаза. Беспрестанно встречаясь с неудачами, юноша стал считать себя жертвой судьбы и решился, углубившись в науку, забыть несчастья, постоянно его преследовавшие.
Доктор Серван, принимая в услужение Ивариуса, думал, что берет к себе обыкновенного лакея. Не трудно представить себе, как он разгневался, когда заметил, что Ивариус, покончив со своей ежедневной работой, отправлялся в библиотеку, выбирал самую толстую книгу и уходил летом в сад, а зимой в свою комнату. Доктор Серван приказал своему лакею прекратить подобные занятия, если он не хочет лишиться места, но Ивариус бросился на колени и в слезах проговорил, что, если ему не позволят читать, он лучше покинет этот дом. Доктор тотчас рассудил, что гораздо лучше, если лакей читает, нежели шляется по кабакам, тем более так он всегда будет при нем, и позволил любознательному Ивариусу просвещаться в своей библиотеке, в которой сам давно не бывал. Так книги, уже бесполезные для ученого доктора, легли в основу образования Ивариуса. Лакей с благодарностью бросился в ноги своему господину и остался в его доме.
Быть может, мы слишком увлеклись портретом Ивариуса, которому, впрочем, не суждено играть слишком важной роли в нашей истории, но нам он показался довольно редким типом простолюдина. Вместо того чтобы искать утешение в вине и разврате, он, повинуясь велению сердца, без всяких наставлений со стороны, уверился в том, что человек, к какому бы классу он ни принадлежал, должен стремиться к выбранной цели. Ивариус полагал, что твердая воля позволит ему сделать то, чего другие достигали с помощью родителей и денег. Мы не смогли устоять перед желанием представить этот тип нашим читателям. Дальнейшее повествование покажет, что Ивариус, следуя по тому пути, который он себе начертил, не только утешился сам, но и дарил утешение другим. Что же касается самого доктора Сервана, которого мы на время оставили, занявшись его управляющим и другом, потому что понятно, что Ивариус не мог оставаться только его лакеем, — что касается доктора Сервана, то он благодарил Провидение, ниспославшее ему такого человека, каким был Ивариус.
Повинуясь силе привычки или какому-то особенному капризу, доктор Серван постоянно жил один. Мы согрешили бы против истины, если бы сказали, что доктор Серван никогда не изменял заведенному порядку. Даже в самом городке С. нашлось бы несколько старых пациентов, которые гораздо лучше нас были осведомлены о прошлой жизни доктора. Все перемены в его жизни происходили, однако, без особой огласки. Кроме того, господин Серван по справедливости считался лучшим врачом на десять миль во всей округе, а на двадцать миль нельзя было найти человека любезнее доктора, несмотря на его лета.
Он не влюблялся, потому что любовь была не свойственна нашему теоретику. Это чувство оставило в нем приятные воспоминания, но даже в самое бурное время своей молодости он думал, что любовь, какой бы сильной она ни была, не заслуживала того, чтобы сдуть пудру с его завитых локонов или измять прекрасные манжеты на его руках. Доктор согласился бы любить, но только без потрясений, без усталости, без сожалений. Он не принадлежал к числу тех людей, что предаются любви к женщине целиком и полностью. Его обожали мужья, которые, будучи слепы, эгоистичны или слишком доверчивы, старались привязать врача к своему дому. Действительно, стоило доктору познакомиться с каким-либо семейством поближе, как все его члены, от главы семейства до болонки его супруги, начинали наслаждаться прекраснейшим здоровьем. И следует благодарить Провидение за то, что оно ограничивало страсти доктора, потому что ему бы не составило большого труда избавиться от ревнивого супруга или отмстить неверной любовнице. Но, к счастью, он всегда был таким, каким мы его сейчас описали.