Выбрать главу

Второй раз, вообще-то, Няшина.

Первый не считается. Я упала голой в его постель. Это такое себе...

А вот этот точно считается.

И я совру, если скажу что не хотела или не понравилось. Но он сосед! Как мы будем жить дальше?!

Он в голубой рубашке и брюках. И выглядит так солидно... А я наоборот, словно полностью потеряла свою автономность. И как неуверенная девочка перед ним.

Моя кое-как обретенная уверенность в завтрашнем дне начинает сыпаться сквозь пальцы.

Я вдруг пугаюсь произошедшего, не понимая, зачем он это сделал?! И как общаться с ним дальше.

- Давай, за стол, няшечка.

- Я уже поужинала...

- Со мной посиди. Я тебе чай сделаю.

Как загипнотизированная послушно иду на кухню.

И там конечно же приготовленный мной ужин по его запросу - гуляш и пюре.

А передо мной появляется кружка чая с молоком и тьма сладостей. И кружка с заваренным антипростудным пакетиком.

Мне кажется, все происходящее какой-то сюр. С прикосновением его губ я выпала из реальности и не могу в нее вернуться.

Мы ужинаем. Истомин пытается меня разговорить. Я мычу как неразумная, что-то отвечая ему междометиями. Делаю глоток за глотком, пытаясь оправдать свое мычание занятым ртом. И опускаю глаза, на его пристальные внимательные взгляды.

Ааа!..

Я не вижу ни одной терпимой хорошей правдоподобной версии в которую может развиться поцелуй с Истоминым. А значит, больше нельзя этого позволять!

И в груди моей словно вакуум, который сжал там всё до болевых мучительных ощущений.

- Спасибо, Любочка, очень вкусно.

- Мхм... Пожалуйста... Константин Захарович...

Его брови удивлённо дёргаются вверх.

- Я пойду... - безголосо шепчу я. - Хорошо?

- Плохо, Любовь Романовна...

- У меня там... Уроки... - оправдываюсь я. - Много.

Его брови повторно взлетают вверх.

Пожав плечами, беспомощно и удрученно разводит руками. Типа - иди.

- Уроки - это святое.

Смываюсь к себе.

За спиной слышу, как с грохотом летит на стол вилка. Зажмуриваюсь...

Благо, что вилка на стол, а не ножик в спину.

Падаю на диван, поверх разложенных распечаток и тетрадок. Закрываю ладонями лицо. Отпускаю свои ощущения от его поцелуя.

Меня обваривает в сладком сиропе. Руки спускаются вниз, ловлю ладонями стук сердца.

- Спасите...

Как же это всё усложняет в моём мире!

Мужчины ужасны! От них одни проблемы!

Так...

Поднимаю тетрадку, куда переписала симптомы с задания. И обессиленно роняю ее себе на лицо. Голова не варит.

Смахиваю тетрадку.

Пытаюсь въехать в задание, но куда уж мне?!

Внутри всё трепещет.

Стук в дверь.

- Да... - хриплю, подскакивая на диване.

Заходит. Сдвигая груду моих листочков садится ко мне на диван.

Разрывает бумажную обёртку одноразового шпателя для осмотра горла.

- Иди сюда... - властно ловит меня за подбородок, разворачивая лицом к люстре. - Открой рот... Высунь язык...

И я как ребенок в кабинете у врача послушно исполняю команды.

А все сексопатологи имеют дома шпатель на всякий случай?

- Понятно.

- Что понятно?

- Немного болезненно, но не критично.

- Тонзиллит?

- Хм. Он.

- Катаральный?

- Какая ты эрудированная девочка!

- У меня бабушка же была... лучшим диагностом в городе.

- Ах, да! Маргарита Владимировна. Она лечила меня в детстве. Мне поставили астму, она отменила диагноз и вылечила какую-то аутоимунку.

- Правда?!

- Правда. Суровая была женщина! - смеётся он. - Завещала мне идти учиться в мед.

- Да-а-а... - с тоской вспоминаю бабушку.

- А почему мы с тобой так не разу и не встретились за твое детство, а, родственница?

- Мы жили сначала далеко отсюда. А когда приехали, Вы уже учились в интернатуре в Питере или Москве... - пытаюсь вспомнить, что рассказывала бабушка о "Косте". - А потом бабушка умерла...

- Понятно. Дед ее обожал. И очень уважал.

Вынимает из кармана блистер с большими таблетками. Достает одну, отправляет мне в рот.

- Это от горла. Рассасывай.

Мятная...

А потом снова ловит меня за затылок и прикасается к моим губам своими.

Я зависаю на пике невыносимых оглушающих ощущений! Глаза зажмуриваются...

Опять?!

Останови его! - приказываю себе.

Я не могу...

А он не целует. И не отпускает. Заставляя меня звучать внутри как расстроенный инструмент.

- Что вы делаете, Константин Захарович?.. - шепчу, тяжело сглатывая.

- Я... Любовь Романовна... - шепчет в губы. - Реакцию не догнал. Противоречивенько вышло... Вы что-нибудь дайте мне... Для точного диагноза...