Комментарий к Ростки веселья
У всех них в предках можно было найти первое поколение.* - невозможно, что бы при уровне развития контрацепции в 14 веке, именно тогда, кажется, жил Примо, у него был только один ребенок, поскольку ни монахом, ни геем он не был. Более того в каноне, кажется, и в фаноне, точно, его считают тем еще ловеласом, как и все Первое поколение.
========== Полный сбор ==========
Хибари Кея.
Молодой парень раз за разом внешне беспорядочно двигался по задней площадке дома и взмахивал тонфа. Крайне странное для постороннего наблюдателя действие было попыткой хотя бы мысленно победить этого вертлявого «зверька-который-не-зверек».
Потому что назвать хищником её не получалось, у неё не было той ауры, тех стремлений, что возникают у хищников. Но для травоядной она была слишком яркой и сильной, а из категории зверьков её выбивали глаза.
Таких глаз не может быть у шестнадцатилетних девушек. Глубокие, цвета жженой карамели, они словно видели всю боль мира, знали все тайны мира. Бесконечно глубокие и мудрые, наверное, такие глаза могли принадлежать драконам из мифов.
Она возникла в его жизни абсолютно непредсказуемо. Даже странно, её привел Сасагава Рехей, глава клуба по боксу. Наверное, впервые Хибари был ему за это благодарен. Ведь если бы не его стремление, то они бы и не познакомились.
Телефонная трель прервала размышления Хибари, а дисплей высветил номер одного из его подчиненных, что следили за младшим братом девушки. Все-таки город у них был спокойным, но с приездом репетитора Савады скоро перестанет быть таким, толпы травоядных различной степени вооруженности начнут ходить по Намимори, и мало ли кто попадется им на пути?
— Слушаю.
— Хибари-сама, Ямамото Такеши вместе с Ламбо Бовино идет к вам, будет через пять минут, они сбежали от Тсунаеши-сан. Какие действия нам предпринять?
— Если она спросит вас, то ответьте, в противном случае просто наблюдайте.
— Хорошо.
Тренировка была прервана, сосредоточится уже не получалось и потому Хибари взял в руки итальянский словарь и стал заучивать слова, сидя на ступенях.
Он уже знал, что, ладно пусть будет «кошка», Тсунаеши действительно на них чем-то похожа, для девушки это родной язык, пусть и владела она японским на превосходном уровне.
Через некоторое время он отложил книгу и начал проговаривать слова вслух периодически сверяя произношение с программой на телефоне. В идеале бы найти учителя, но не обращаться же к «взрывному травоядному»? А других итальянцев он не знал.
— Так, а теперь аккуратно, вот мы и на месте. — Раздалось со стороны ворот, через которые перелезали Такеши с ребенком. Хибари отложил устройство и спрятал словарь.
— Травоядные.
— О привет, Хибари-сан, а мы вот к тебе в гости. — Поприветствовал ГДК Ямамото, — познакомься, это Ламбо-кун.
— Наслышан. Ты зачем сюда пришел?
— Да так, само получилось.
— Тучка, тучка, тучка, — Ламбо надоело стоять рядом с Такеши и он начал носиться вокруг Кеи. — А меня схватила Злая Лошадь и хотела закормить до смерти, но Дождик спутал все следы и она нас теперь не найдет! Великий Ламбо-сан спасен!
— Как ты меня назвал? — Раздался тихий вопрос от калитки, все посмотрели на молодую шатенку, что задумчиво игралась со скальпелем.
— Тсуна-не… А мы, вот… — Запинаясь, отступая за Хибари начал отвечать Ламбо.
— Зверек. — Кивнул Кея, решив прервать эту пантомиму. — Ямамото Такеши.
— Приятно познакомиться, Инганноморте Тсунаеши. — Кивнула девушка. — Спасибо, что присмотрели за ребенком и извините за доставленные неудобства.
— Ничего страшного, это вы меня простите, не знаю, что на меня нашло.
— Ламбо, так ты будешь суши? — Вспомнила шатенка, убирая оружие.
— Нет. Я хочу пасту!
— Хорошо, сейчас придем домой, и я сделаю тебе пасту. — Покорно согласилась Тсунаеши.
— Ура!
— Зверек, я провожу.
— Я провожу.
— О, спасибо. Но мы тут недалеко живем. — Хибари просто внимательно посмотрел на нее, а Такеши аккуратно забрал сумку, всем своим видом они говорили о бесполезности возражений — ладно, ладно, — примирительно подняла руки девушка. — В таком случае я рассчитываю, что вы зайдете!
Мукуро Рокудо
Сколько раз за эти четыре года Мукуро хотел сорваться в Италию и проведать Тсунаеши? Множество. Огромное количество раз он хотел увидеть её в живую, а не с фотографии, присланной Кисе, услышать её голос не в записи, прикоснуться к ней. Его тянуло и влекло к ней ежедневно, ежечасно, ежеминутно. Туман искрился, менялся и никак не хотел контролироваться. Его Пламя представляло угрозу для всех, в ком видел претендентов на свое Небо. Его не останавливало ни расстояние, ни границы. Мукуро знал, где сейчас Тсунаеши, просто на инстинктивном уровне понимал, что с ней, но сдерживался. Не приходил.
Пламя требовало, обещало, желало. А он останавливался на грани её восприятия. А все из-за своей гордости и нежелания признавать очевидное. Ведь он лучший! Ему не нужно Небо. Именно так он пытался себя уговорить в первые месяцы. Потом стало хуже, но нежелание являться к Верде вновь пересилило. Когда Тсунаеши поступила в Кембридж, стало проще. Англию не зря зовут Туманным Альбионом, те девять месяцев в году, что она проводила на учебе, для него были отпуском. Мукуро мог контролировать свой Туман, чувствовал Небо, обменивался с ней Пламенем и знал о ней все. Самочувствие, настроение, пристрастия и мог защищать её от разных неприятностей. Это было замечательное время. Но потом что-то изменилось.
Это было перед её последним семестром в Англии. Мукуро, Кен и Чикуса тогда уже закончили обучение в России и тоже были на последнем курсе Пекинского университета.
Поступить туда было не трудно. Эстранео позаботились о всестороннем образовании и знании ключевых языков, традиций. Сдавать экзамены экстерном тоже, тем более, что неосознанно Тсунаеши помогала им.
Программа медицинского факультета Кембриджа была другой, это да. Но вот у Кисе было некоторое совпадение предметов с Чикусой и они переписывались. А возможность слышать на периферии голос Тсунаеши была бесценна для сумасбродного Тумана.
Вообще на Мукуро уже косился не только Кисе, что прекрасно замечал негласные, зачастую неосознанные, перемены в поведении Тсунаеши после исчезновения Мукуро и в Англии, но и Кен, которому только преданность мешала высказать о своем командире крайне нелицеприятное мнение, зато он делал это с помощью взглядов, очень красноречивых, и Чикуса, который иначе как дурью и переходным возрастом это не называл. Однако изменить, что-либо было не в их силах, и ребята ограничивались только словесным и мимическим неодобрением. А Мукуро отговаривался слежкой Варии и нежеланием её подставлять, в ответ на вполне разумное замечание, что за ними-то никто не следит и, вообще, переписка Кисе и Чикусы никому не мешает, отговаривался нежеланием мешать. Кисе только закатывал глаза и бормотал нечто вроде «сумасшедший туманный придурок».
Но тогда её пламя стало ярче, уникальней и совсем немного другим. Почему-то у Мукуро возникли мысли о полной собранной семерке Атрибутов.
Ревность, гнев, ужас и страх толкали его в Англию, уничтожить наглого выскочку занявшего его место, и только слова Михаеля его остановили. Она просто стала Аркобалено, вместо «проклятой Семерки» младенцев теперь была Тсунаеши. Его ужас был неописуем, по сводкам метеоцентра Англия и Пекин никогда за прошедший век не видели такого тумана. Его Пламя вышло из-под контроля. Но Тсунаеши этого не заметила, она как-то просто и аккуратно передала по не оформившейся связи свое Небо и тем самым словно сказала «Я тебя не брошу». Это его отрезвило. После этого инцидента стало проще, ненамного, но все же.
Потом была поездки в Южную и Северную Америки, для того что бы набраться опыта, и вот сейчас они летят в Японию. Страну цветущих сакур и горячих источников и его Туман почему-то успокаивается с каждым километром. Словно они приближаются к Тсунаеши.
Когда ребята вышли из самолета Мукуро абсолютно не удивился смс-ке с адресом и приглашением на ужин. Его Небо — рядом. Он не мог пройти мимо или убежать. Более того, как только они вышли в «слепую зону», он сразу же схватил ребят и переместился к столь притягательному источнику Небесного Пламени.