— Нет, я не понимаю, — Скорцени пристукнул ладонью по поручню кресла. — Вы что, хотите убедить меня, что от одной встречи с Ким Анна сошла с ума? В самом деле? Но это смешно.
— Вы забываете, что фрау Ким одна из лучших в Европе психотерапевтов, — невозмутимо ответил Людер. — Она мо-жет вылечить, но в такой же степени способна и вызвать болезнь.
— Я сказал вам уже, капитан, что все это сущий бред, — произнес Скорцени, резко поднимаясь. — То, что Анна не хотела лечиться у Ким, это я понять могу. Но что Ким намерено нанесла ей вред — исключено. Это просто невозможно.
— Но у фрау Ким для того были основания, — возразил Людер.
— Какие? — усмехнулся Скорцени. — Если вы имеете в виду меня, я уже имел честь сообщить вам, что я думаю на этот счет.
— Не только вы. Ее сын.
— Что? Сын? Штефан? — Скорцени снова насторожился. — И что же Штефан? Какое отношение он имел к Анне?
— Я говорил, отпуск, полученный мной, длился несколько суток, — продолжил фон Блюхер. — Нужно было уезжать на Восток. Зная, что мне уже не удастся попрощаться с Анной утром, так как она наверняка будет спать, я решил зайти к ней ночью. Она сидела на постели, бледная, худая, по спокойная. Почти такая же, какой я помнил ее прежде. Она попросила присесть рядом. Взяла за руку. Некоторое время молчала. Потом произнесла едва слышно: «Я попросила отца сделать так, чтобы служба этого англосаксонского ублюдка превратилась в ад. Она отомстила мне». Простите, я передаю ее слова. Конечно, она имела в виду сына фрау Ким, который был англичанином но отцу, — Блюхер взглянул на Скорцени, и тот кивнул, подтверждая. — Он как раз готовился поступить на службу в танковые войска. Конечно, такая просьба не делает Анне чести, но, насколько мне известно, отец очень любил Анну и предпринял кое-какие действия. Влияние фон Блюхеров в армейской среде велико…
— Если вам неизвестно, — жестко оборвал его Скорцени, — Штефан погиб в июле сорок третьего года. Возможно, ваш отец и старался как-то негативно повлиять на его судьбу, но в условиях военного времени, тем более на Восточном фронте, вы знаете, это не так просто. Если у Штефана и случались неприятности, то уж точно не по просьбе Анны. Он сам вполне заслуживал нагоняи, которые получал. Погиб он с честью, за что награжден «Железным крестом», и ему присвоено офицерское звание. Я не думаю, что Ким пошла бы на столь крайние меры, о которых вы говорите, чтобы избавить его от мелких армейских недоразумений. Для этого у парня хватало защитников в генеральских погонах.
— Я не знал, что он погиб, — капитан явно смутился.
— Она подсела к Анне в кафе, — послышался слабый, точно приглушенный голос второго фон Блюхера. — Эта женщина. Она подсела в кафе.
— Ким подсела к Аннс в кафе? — в голосе Скорцени слышалось явное сомнение. — Когда? Для чего?
— Наверное, потому что Анна говорила фрау Ирме, что «щенок этой потаскушки заплатит за мамочку сполна». А фрау Ирма, конечно, все передала своей новой подруге.