«Привет, Дини, покажи-ка дыни».
Он что, правда такое сказал? Дэн очень боялся, что да. Кое-что он начал вспоминать, и уже этого оказалось предостаточно. Они играли в восьмерку. В попытке придать битку вращение посильнее Дэн попросту выбил его со стола. Испачканный мелом сукин сын пару раз подпрыгнул и откатился к музыкальному автомату, из которого, само собой, бренчало кантри. Кажется, Джо Диффи. И зачем, спрашивается, Дэн так крепко приложился? А затем, что за спиной у него стояла Дини и сжимала ему член под столом. Вот Дэну и захотелось выпендриться. И все бы ничего, но какой-то мужик в кепке и шелковой ковбойке позволил себе рассмеяться. А зря.
За побоищем дело не стало.
Дэн притронулся ко рту. Еще вчера вечером, когда после обналички чека у него в кармане оказалось больше пятисот долларов, на месте нынешних пухлых сосисок были нормальные губы.
«Зубы, кажется, все на мес…»
В животе булькнуло. Дэн отрыгнул полный рот кислой мерзости с привкусом виски и снова ее проглотил. Возвращаясь в желудок, она обжигала пищевод. Скатившись с матраса, он встал на колени. С трудом поднялся на ноги и покачнулся, когда комната вокруг него затанцевала танго. Его голова раскалывалась от похмелья, желудок тяготился той дешевой дрянью, которой они вчера закусывали спиртное… а еще он по-прежнему был пьян.
Подцепив с пола трусы, Дэн вышел из спальни. Он не то чтобы хромал, но слегка припадал на левую ногу. Дэн смутно — и слава богу, что только смутно — помнил, как вчерашний ковбой запустил в него стулом. Тогда-то они с Дини-покажи-дыни и покинули бар. Они почти бежали и хохотали как сумасшедшие.
В животе снова закрутило: желудок словно бы кто-то сжал рукой в гладкой резиновой перчатке. Тут уже сработали все блевотные механизмы: уксусный запах сваренных вкрутую яиц в огромной стеклянной банке, вкус свиных шкварок, образ картошки фри, тонущей в кровавом озере кетчупа. Вся та дрянь, которую вчера он впихивал в себя в перерывах между рюмками. Дэн знал, что его вот-вот вырвет, но образы все сменяли и сменяли друг друга, словно на барабане в каком-то кошмарном игровом шоу.
«Что мы приготовили для нашего следующего участника, Джонни? Ты не поверишь, Боб, но это огромное блюдо ЖИРНЫХ САРДИН!»
Ванная находилась в другом конце коридора. Дверь была открыта, сидение унитаза поднято. Дэн ринулся к унитазу, упал на колени и выблевал поток коричневато-желтой жижи на плавающую в унитазе какашку. Дэн отвернулся, нащупал ручку слива и нажал на нее. Из бачка полил водопад, но звука сливаемой в канализацию воды не послышалось. Заглянув в унитаз, Дэн увидел, что какашка (может быть, его собственная) поднимается к заляпанной мочой кромке унитаза на волне полупереваренных закусок. Все это месиво уже почти перелилось через край (отличный штрих к этому уже и без того кошмарному утру), но тут канализационная труба прочистила горло и все в себя всосала. Дэна снова вырвало. Потом он уселся на корточки, прислонился спиной к стене ванной и с опущенной головой дожидался, когда заполнится бачок, чтобы смыть еще раз.
«Все, хватит. Клянусь. Никакой выпивки, никаких баров, никаких драк». Он давал себе такое обещание уже в сотый раз. А то и в тысячный.
Одно он знал наверняка: пора ему сматываться из этого города, иначе неприятностей не миновать. Возможно, крупных.
«Джонни, что у нас сегодня за главный приз? Боб, сегодня это ДВА ГОДА ТЮРЬМЫ ЗА ИЗБИЕНИЕ!»
Зрители в студии сходят с ума.
Бачок наполнился. Дэн потянулся к ручке слива, чтобы смыть вторую часть пьесы под названием «Похмельное утро», но остановился на полпути, пытаясь залатать черную дыру в памяти. Помнит ли он свое имя? Да! Дэниел Энтони Торранс. Помнит ли он имя телки, которая храпит сейчас на матрасе в соседней комнате? Да! Дини. Фамилии ее он не помнил, да, может, она ему и не сказала. Помнит ли он, как зовут нынешнего президента?
К своему ужасу, этого Дэн вспомнить не мог. Мужик стрижется под Элвиса и довольно паршиво играет на саксофоне. Но как его звать?..
«Ты хотя бы знаешь, в каком ты сейчас городе?»
В Кливленде? В Чарльстоне? В каком-то из них, точно.
Когда Дэн уже нажимал на ручку слива, имя президента отчетливо всплыло у него в голове. И Дэн, оказывается, не был ни в Кливленде, ни в Чарльстоне. Сейчас он в Уилмингтоне, штат Северная Каролина, а работает он санитаром в больнице святой Марии. Или уже не работает. Пора двигаться дальше. Если он переберется в другое место, хорошее место, то, возможно, ему удастся завязать со спиртным и зажить по-новому.
Он поднялся и посмотрел в зеркало. Повреждения оказались не такими уж страшными. Нос хоть и распух, но, кажется, не сломан. Над опухшей верней губой корка запекшейся крови. На правой щеке — синяк (похоже, вчерашний ковбой был левшой) с отчетливым отпечатком кольца в центре. Еще один синяк — довольно большой — на левом плече. Дэн вроде бы помнил, что это его огрели кием.