Дик приехал позже в тот же день. Он кое-что привез с собой. Подарок.
После того как Уэнди позвонила Дику – а она позаботилась о том, чтобы сын все слышал, – Дэнни снова погрузился в сон. Хотя ему было уже восемь и он ходил в третий класс, во сне Дэнни сосал палец. У Уэнди защемило сердце. Затем она подошла к двери ванной и остановилась, глядя на нее. Ей было страшно – Дэнни напугал ее, – но хотелось в туалет, и она, уж конечно, не собиралась использовать для этой цели кухонную раковину. Представив себе, как пристраивается задницей над высокой фаянсовой емкостью (пусть никто этого не увидит), Уэнди с отвращением наморщила нос.
Она достала молоток из небольшого ящика с инструментами и крепко сжала его. Повернув ручку и открыв дверь, занесла молоток для удара. В ванной, разумеется, никого не было, но сиденье на унитазе оказалось опущено. Она никогда не оставляла его на ночь в таком положении, потому что знала: Дэнни непременно встанет ночью, а не проснувшись окончательно, даже не подумает поднять стульчак и пустит струйку прямо на него. Кроме того, в ванной стояла вонь. Тошнотворная вонь. Словно где-то в углу валялась давно сдохшая крыса.
Уэнди сделала шаг внутрь, потом другой. Краем глаза заметила какое-то движение и резко развернулась, готовая ударить молотком того,
(или то)
кто притаился за дверью. Но увидела лишь собственную тень. У людей вошло в привычку смеяться над теми, кто пугается собственной тени, однако Уэнди Торранс имела на испуг полное право. После всего, через что ей пришлось пройти, она лучше, чем кто-либо другой, знала, насколько опасными могут быть тени. У теней часто оказывались очень острые зубы.
Да, здесь никого не было, но на сиденье она заметила пятно неопределенного цвета и еще одно – на шторке ванны. Сначала подумала, что это экскременты, но дерьмо редко имело подобный желто-пурпурный оттенок. Она присмотрелась к пятну ближе и разглядела в нем куски разлагавшейся плоти и кожи. Потом ей бросились в глаза такие же пятна на коврике, имевшие форму человеческих ступней. Для мужских они выглядели слишком маленькими и, если угодно, изящными.
– О Господи, – прошептала она.
Кончилось тем, что ей тоже пришлось воспользоваться кухонной раковиной.
Около полудня Уэнди удалось вытащить сына из постели. Она сумела влить в него немного супа и впихнуть половину бутерброда с арахисовым маслом, но после этого он сразу же снова улегся в кровать. Он по-прежнему с ней не разговаривал. Холлоран прибыл вскоре после пяти часов вечера за рулем своего совсем уже древнего (но содержавшегося в образцовом порядке и до блеска отполированного) красного «кадиллака». Уэнди стояла у окна, высматривая его, как когда-то высматривала своего мужа, надеясь, что Джек приедет домой в добром расположении духа. И трезвый.
Она бросилась вниз по лестнице и открыла дверь в тот самый момент, когда он собирался нажать кнопку звонка рядом с табличкой «Торранс, кв. 2А». Он распахнул объятия, и она тут же прижалась к нему, желая только одного – простоять вот так час. А лучше – два.
Но он почти сразу отпустил Уэнди – отстранил, удерживая за плечи.
– Выглядишь прекрасно, Уэнди. А как наш молодой человек? Начал разговаривать?
– Нет, но с тобой он заговорит. Ведь даже если он не станет сразу общаться вслух, ты можешь… – Она изобразила из пальцев пистолет и нацелила ему в лоб.
– Вовсе не обязательно, – возразил Дик. Его улыбка обнажила сверкающий набор новых вставных зубов. Прежние искусственные челюсти он оставил в «Оверлуке» в ту ночь, когда взорвался бойлер. Джек Торранс ударами тяжелого деревянного молотка раздробил Дику зубы, а Уэнди навсегда лишил возможности ходить не прихрамывая, но они оба знали, что на самом деле за всем этим стоял отель.
– Дэнни очень силен, Уэнди. И если захочет блокировать меня, то легко сможет сделать это. Уже не раз проверено на практике. И вообще будет лучше, если мы поговорим обычным способом. Лучше для него самого. А теперь расскажи мне, что тут у вас стряслось.
Уэнди посвятила его в детали, а потом провела в ванную. Пятна она специально оставила на прежних местах, чтобы он мог их увидеть, как патрульный полицейский бережет улики на месте преступления до прибытия команды криминалистов. Она считала, что здесь произошло именно преступление. Преступление против ее мальчика.
Дик долго все рассматривал, ни к чему не прикасаясь. Потом кивнул:
– Теперь пойдем глянем, не сменил ли наш милый Дэнни гнев на милость.
Не сменил, но Уэнди стало легче, когда она заметила радость на лице сына при виде гостя, который присел на край его кровати и слегка потряс за плечо.