После обеда, уложив Одри спать и убедившись, что она уснула, я сижу в беседке и читаю. Ни один из медицинских терминов не задерживается в моей голове, поэтому приходится перечитывать одну страницу по три раза. Может, что-нибудь тогда отложится хотя бы в подсознании. Еще до того, как ко мне подходит Винсент, я чувствую его приближение. Не слышу шагов – он ступает слишком тихо, – но чувствую. По тому, как волосы на затылке приподнимаются и шевелятся. По тому, как по шее пробегают мурашки, покалывая кожу. А потом перед моими глазами возникает мужская рука с маленьким букетом полевых цветов.
– Откуда? – восхищенно спрашиваю я. – Мы же в лесу.
– В лесу тоже растут цветы, детка, – раздается негромкий голос у моего уха. Его губы слегка задевают раковину уха, и я вздрагиваю.
Обхватываю стебли, задевая его татуированные пальцы, и намеренно медленно забираю букет, продлевая наш контакт. Я как будто играю с огнем, но не могу остановиться. Есть в Винсенте что-то такое притягательное, из-за чего я не в силах противиться нашему притяжению. Кожу постоянно покалывает, а желудок как будто ухает вниз на сумасшедшей скорости. Как будто я катаюсь на одной из тех опасных каруселей, на которые никогда не решусь подняться.
Сжимаю крохотный букет в ладонях и улыбаюсь. Винсент обходит беседку и садится неподалеку от меня. Мы смотрим друг на друга молча. Как будто за нас все способны сказать взгляды, блуждающие по лицам друг друга. Я чувствую румянец, но лицо не горит. Как будто мягкое тепло распространяется по коже. Ощущение, словно я вернулась в подростковый возраст и получила свой первый в жизни букет.
– Прости, Эли, розы здесь не водятся. Но, когда мы вернемся в город, я обязательно подарю тебе достойный букет.
– Вы так уверены в том, что после возвращения мы все еще будем общаться.
– Детка, после того, что мы пережили той ночью, пора перейти на «ты», согласна?
И вот так просто – бам! – мои щеки снова вспыхивают. За эти полторы недели я краснею больше, чем за всю свою жизнь. Это раздражает. Хочется надавать себе пощечин, чтобы остановить чертов процесс.
– Я обожаю твой румянец, – мягко произносит Винсент, подвигаясь ближе.
А уже в следующую секунду его большая ладонь ложится на мою щеку и, едва касаясь кожи, поглаживает ее большим пальцем. Глаза непроизвольно прикрываются. Я отзываюсь на ласку. Трепет зарождается где-то в животе, запуская сердце и заставляя его биться чаще.
– Мы обязательно будем общаться, Эли. И не просто общаться. – Я распахиваю глаза и смотрю на него. – Тебе понравится. Как понравилось той ночью. Ты же получила удовольствие, моя девочка? – Я не отвечаю. Согласиться – значит признать его правоту. Отказ же будет выглядеть нелепо. – Получила, – продолжает он, – я слышал. Я чувствовал твое удовольствие. – С ужасом думаю о том, как это выглядит в его глазах, но взгляд Винса смягчается, как и черты лица. – Я получил не меньшее, тебе нечего смущаться.
Я слушаю его спокойный голос, блуждаю взглядом по его лицу и осознаю, как сильно вляпалась. Меня так сильно манит к этому мужчине, что я не могу остановиться. Пытаюсь тормозить себя, подключая весь здравый рассудок, который у меня есть, но все бесполезно. Каждый день он говорит что-нибудь такое, что возвращает меня на исходную позицию. И он говорит не только словами. Жестами, взглядами. Ему не обязательно открывать рот для того, чтобы заставить меня думать о нем не как о докторе, который приехал сюда ради излечения своей пациентки. Я представляю себе, что мы вдвоем в этом домике и, если бы так и случилось, что бы он со мной сделал. В голове тут же всплывают слова Одри.
– Кем ты работаешь? – выпаливаю я.
– А вот и первый правильный вопрос, моя красавица, – все так же спокойно отвечает Винсент, откидываясь на подушки позади себя. – Я, моя милая Элисон, владелец БДСМ-клуба.
– Что?..
Удивить сильнее он бы не смог. Даже если бы сказал, что является космонавтом, работающим на NASA, или что он пришелец. Я прикидываю в голове все, что знаю о нем, и все ситуации, в которых его видела, но не могу сложить все воедино. Нет, он, конечно, со своими татуировками вполне подходит для своего занятия. Но для меня это… непостижимо, что ли. Пока непостижимо. Вероятно, со временем я могла бы привыкнуть к этой мысли.
– Ты не знаешь, что такое БДСМ, Элисон? – врывается он в мои мысли.
– Знаю. Все смотрели…
Винсент закатывает глаза и улыбается.
– Ну конечно. Что еще ты могла бы вспомнить. Но кино и реальная жизнь, как ты знаешь, это словно небо и земля. В кино все смягчено и романтизировано. В жизни же намного более…