Он участвовал в установлении новой - советской - власти в Одессе и когда власть была установлена, отказался от политической деятельности и вернулся на свою главную, так сказать "гражданскую" работу - кондуктором трамвая.
Так должны поступать истинные революционеры - считал отец, проявляя тем самым свой революционный романтизм и идеализм.
Жизнь показывала, что, придя к власти, никто не отдает ее другому, напротив, вцепляется в нее мертвой хваткой, борется за власть до последней капли крови. Таким образом борьба за идеалы превращается в борьбу за личное положение. Этого, конечно, по глубокому убеждению писателя, быть не должно, однако же было...
Как-то я вез отца на автомобиле по Тверскому бульвару от Никитских ворот к улице Горького.
Бульвар по протяженности небольшой, но очень емкий, каждое здание по обе его стороны несут в себе память о крупных людях и значительных событиях.
Этот бульвар, конечно же, навечно связан с именем Пушкина.
Ну, разумеется, "Надев широкий боливар, Онегин едет на бульвар".
Драматический театр имени Пушкина, бывший театр Таирова. Тут же неподалеку, на Малой Бронной, одноименный театр (то есть театр На малой Бронной). В этом здании находился театр Сатиры, а еще раньше - Еврейский театр, руководимый Михоэлсом.
Ясное дело, неподалеку церковь, где венчались Пушкин и Наталья Гончарова.
В конце бульвара - или в начале, как смотреть, - памятник Пушкину.
Так сложилось, что все наиболее значительные и интересные сведенья о Тверском бульваре я узнавал из уст отца, для которого этот район Москвы был почему-то особенно дорог.
В тот день, о котором я вспоминаю, на своем законном месте памятника уже не было, он переселился на другую сторону улицы Горького.
Итак, проехали здание ТАСС а, миновали старинный особняк, где, по приданию, Пушкин познакомился с Наталией Гончаровой, проехали еще немного, и тут отец вдруг оживился.
- Вот именно здесь мимо нас с Ильфом проехал тот трамвай.
Я и сам помню, как здесь ездили по рельсам трамваи, прижимаясь к бульвару и как встряхивало автомобили, когда колеса съезжали с асфальта на неровный булыжник.
Но что значит - "тот" трамвай?
Отец рассказал, как они однажды шли с Ильфом по тротуару (именно по тротуару, а не по дорожкам бульвара). Их обогнал трамвай, остановился на очередной своей остановке, кто-то вышел из вагона, кто-то зашел в него, двери закрылись и трамвай тронулся в дальнейший путь.
В заднем окне последнего вагона виднелся печальный человек в шляпе, который в задумчивости смотрел перед собой и ничего не видел. В мыслях он был далеко.
Трамвай медленно но верно удалялся.
Ильф проводил его взглядом и проговорил:
- Еврея увозят.
Потом, когда мы с отцом добрались до места нашего назначения (а мы в тот раз направлялись в кафе - мороженное "Север" на улице Горького неподалеку от пересечения с Тверским бульваром) и устроились за столиком перед шикарными высокими порциями фирменного мороженного, залитого вареньем, отец вспомнил еще одну реплику Ильфа.
Они гуляли как-то весной по Арбату и, проходя мимо Зоологического магазина, обратили внимание на некое объявление, написанное химическим карандашом на листке из школьной тетрадки и наклеенное на стекло входной двери.
На листке значилось: "Прилетели и поступили в продажу скворцы".
Ильф прочел вслух это объявление и заметил:
- Скажите-ка, не успели прилететь и уже поступили в продажу...
И еще об одной фразе, сказанной как-то Ильфом.
Дело было в ресторане, может быть в доме актера или в центральном доме работников искусств. К столику, за которым сидели отец, его брат Евгений Петров и Илья Ильф, подошел развязный молодой человек и задал какой-то вопрос.
Отдаю себе отчет в том, что описание эпизода только бы выиграло, если бы прозвучавший вопрос был дословно процитирован, а имя молодого человека названо. Увы, содержание вопроса мне неизвестно. Может быть и никакой вопрос не прозвучал, а молодой человек успел лишь поприветствовать сидящих за столиком друзей и соавторов.
Ильф, Петров и Катаев как раз в это время купались в лучах славы удачной постановки их пьесы "Под куполом цирка" в Московском Мюзик-холле.
Что же касается имени молодого человека (он, кстати сказать, был сочинителем песенок) то оно, на мой взгляд, не имеет значения. Пусть в этом рассказе и в истории он останется просто "молодой человек".
Так вот.
С появлением постороннего разговор за столиком прекратился, и в наступившей тишине отчетливо прозвучали слова Ильфа, обращенные к молодому человеку: