Я так подробно говорю об этом романе, потому что он являлся важной, значительной вехой в творческом пути отца, и удар, который партийная критика нанесла по этому произведению, как мне кажется сильно его потряс.
Надо сказать, критические разносы, оскорбляющие достоинство и, что немаловажно для профессионального писателя, лишающие его авторского гонорара, для отца были привычным делом.
Почти все его пьесы, на первых порах собирающие аншлаги, "снимались с репертуара" после очередной критической статьи в газете "Правда" или "Советская культура" (впрочем, название газеты могло быть и другим).
Но одно дело - комедия, или веселый водевильчик, навеянный творчеством Скриба, и совсем другое - прозаическое произведение, где со всей мощью дарования художник рассказывает о самых глубинных движениях души, делится представлениями о любви, жизни и смерти.
Этот удар критической дубинкой по отцовской голове случился на самом излете сталинизма, и пришедшая ему на смену так называемая хрущевская оттепель конечно же не могла не подействовать животворно на состояние его духа.
Отсюда и веселая энергия при создании журнала и руководстве им, и жажда собственного литературного творчества, которая вылилась в стремительное создание двух недостающих частей тетралогии.
Но именно сейчас, по моему глубокому убеждению, отец внезапно осознает, что поставил перед собой и осуществил ошибочную задачу.
Ни "Белеет парус одинокий", ни "За власть советов", являясь отдельными самостоятельными произведениями, вовсе не нуждались ни в продолжении, ни в завершении, и в соединении с новыми романами свою уникальность утратили.
И если при этом "Белеет парус одинокий" почти не пострадал, то роман "За власть советов", который отец сократил и отредактировал, чтобы он соответствовал по размеру другим частям тетралогии, оказался загубленным.
Вот откуда непреодолимое желание порвать с журналом, подвести черту под всем написанным и начать все сначала.
Это желание было неизбежным и неотвратимым.
Следует заметить - в скобках, - что власти со своей стороны усугубили душевную травму, "прокатив" отца с присуждением ему Ленинской премии. Причем кроме отца на премию в разряде прозы претендовал второй кандидат, один из наших великих писателей - современников из национальных окраин, имя которого не могу назвать, потому что напрочь забыл и не у кого спросить...
Разумеется, выдать высокую премию этому кандидату, отказав в ней Катаеву, было совершенно невозможно, поэтому в том году премию в выше названной номинации не получил никто.
Однако, поскольку Ленинская премия была делом политическим и не присудить ее великому современнику из национальных окраин было никак невозможно, ибо некоторым другим великим из других окраин ее уже присудили раньше, а целому ряду того же сорта великих ее еще предстояло присудить в будущем, на следующий год великий современник уже не имел конкурента и премию благополучно получил.
И с тех пор с присуждениями главной премии подобных накладок уже не случалось, все пошло без сучка и задоринки.
Мой отец не обсуждал ситуации с той злополучной Ленинской премией, как, впрочем, никогда ни до, ни после не углублялся в технологию получения наград, которыми был обделен или же, наоборот, которым был подвергнут.
Возможно, присуждение высокой (и весомой в денежном выражении) премии несколько подсластило бы горькую пилюлю художественной неудачи тетралогии. Тем более, что литературная деятельность отца с его безусловными художественными достижениями стоит больше одной единственной государственной (бывшей сталинской второй степени) премии за повесть "Сын полка".
Однако государство, в принципе своем не признавая художественного метода Катаева, авангардиста и модерниста, но вынужденное считаться с его безусловным даром и все тем же спонтанным успехом его произведений у читателя, вовсе не собиралось залечивать его душевные раны вместо того, чтобы в очередной раз хорошенько трахнуть по "кумполу".
Тем более, что, судя по всему, "пролет" отца с Ленинской премией, представлял из себя, как до сих пор любят публично выражаться чекисты, "хорошо спланированную акцию".
Постараюсь коротко изложить историю создания и публикации повести "Святой колодец", положившей начало катаевской "новой прозы".
Впрочем, самым первым в этом списке можно назвать еще одно произведение - "Маленькая железная дверь в стене", развернутый очерк о жизни Ленина в эмиграции, и в частности, в Париже, куда мои родители "повадились" ездить со времен оттепели и где, кстати сказать, в свое время появилась на свет Эстер, папина жена и мать его детей.