— Чтобы больше я такого не слышала! — холодно сказала я ей.
— А чего? — не поняла она.
— А того что мала еще такие слова употреблять.
— Как это мала? — удивилась она. — Все так говорят. Мы в рассказе про коровку это слово слышали. В школе на литературе его проходили.
— Про какую коровку? — не поняла я.
— Которую утопили, — пояснила Настя.
— Которую утопили???
Господи, что за литературу им читают???
— Ну. Немой там какой-то был, и вот не помню за что, но взял он свою коровку, Му-му, и утопил. А в рассказе про корову было написано «Она была сукой». Девочкой то есть, — доходчиво объяснил ребенок.
И тут я все поняла. А понял, я начала дико ржать, я аж ножками дрыгала и похрюкивала от восторга.
Корова Му-му!!!
— А чего я сказала? — обиделась Настя.
— Собачка это была, собачка, — почти рыдая от смеха, простонала я.
— А чего ее звали по-коровьи? — нахмурилась она.
— Так Герасим немой был и мог только мычать!
Настя посмотрела на меня осуждающе и отрезала:
— Какая разница — коровка, собачка? Все равно жалко!
Я осеклась.
— Послушай, — спохватилась я. — А ты уверена что вам это в школе читали? Вроде ж это в более старших классах проходят?
— Не знаю, нам на внеклассном читали, — хмуро ответила она. — Что я, дура лишнее сама читать? За что купила, за то и продаю.
Я даже и не нашлась что ответить.
Нынешние дети какие-то слишком взрослые.
Когда мы через полчаса подъехали к садику, то перед выходом из машины я широко перекрестилась. Если Узелок не сдержала слова и все-таки забрала второго ребенка в детдом — я этого не переживу. Уже поздно — шесть вечера, и до утра мне ее просто не выцарапать. С некоторой опаской я подошла к крыльцу — у каждой группы был отдельный вход — и шагнула внутрь. В раздевалке несколько мамочек упаковывали своих чад в теплую уличную одежду, я прошла мимо них и на пороге в группу наткнулась на нянечку.
— Вы за кем? — строго спросила она.
— А… это… за Катей Березняковой, — смешалась я.
— В группу не заходите, у нас там стерильно, а вы в верхней одежде, — проворчала она и повернулась.
— Катенька, — донесся ее ласковый голос, — там пришли за тобой.
Через секунду Катенок с радостным визгом повис на мне.
— А мать где? — словно невзначай спросила нянечка.
«Знает», — буркнул внутренний голос.
— Теперь я ее забирать буду, — вздохнула я. — Тётя я Катькина.
В машине меня осенила гениальная идея. Ну как же я раньше не додумалась! Баба Грапа, моя бесценная соседка, практически родная бабушка! На самом деле она была бабулей бывшей жены Сереги-художника, который однажды внезапно разбогател — его картины стали пользоваться бешеной популярностью. С первых же денег Серега купил квартиру — прямо подо мной. Вот так и живем теперь — Серега пишет с меня портреты, а баба Грапа на два дома печет шанежки…
Я натыкала на телефоне номер и приказным тоном заявила:
— Дай бабу Грапу!
— Здравствуйте для начала, — недовольно буркнул Серега.
— А? Ну привет, — недоумению моему не было предела. — Ты чего, не с той ноги сегодня встал?
— Баба Грапа в Киров вчера укатила, вот и сижу некормленый и злой.
— Как в Киров уехала???
— Вот так! Телеграмма пришла, что сестра ее тяжело заболела, она вмиг собралась да и туда. К тебе, кстати, и звонила и приходила — ты где была?
«На лоджии. Рассвета ждала…»
Э-эх, Серега, Серега… Вчера мне не до прощаний было.
— Магдалина? — позвал он.
Я молча нажала на кнопку отбоя. В горле стоял комок слез, а я не хотела, чтобы он знал…
По пути домой я всерьез размышляла насчет няни. В городе куча агентств, только позвони. В любой газете — множество объявлений от женщин, желающих подработать нянями. Только мне вмиг вспомнилось, как ревмя ревела от нянь Верка Калашникова. Ту как-то внезапно бросил муж с малым дитем, но Верка не растерялась — тут же нашла неплохую работу. Одна загвоздка — ее сынишке было девять месяцев, и оставить было не с кем. И Верка пошла по няням.
Первая няня была приветлива и улыбчива. Верка возвращалась домой поздно, без задних ног, кое — как доползала до кровати и тут же проваливалась в сон. Ребенка видела мало, но никаких сомнений что он с такой няней как за каменной стеной у нее не возникало. Пока однажды она не решила в выходной день отпустить няню и вымыть сынишку сама — ее поджидало ошеломляющее открытие. Детское тельце оказалось все в синяках. «Строгость с детьми нужна, а то так и на голову сядут!» — степенно объяснила няня разъяренной Веерке.
Вторая ребенка не била. Она просто подсыпала ему димедрол, и ребенок постоянно спал — ни хлопот, ни забот. Верка просто случайно увидела в мусорном ведре обертку от лекарства, и мгновенно прозрела, чего это сынишка вечно сонный и безучастный ко всему.
Третьей попытки не было. Верка просто отвезла ребенка в тьмутаракань к матери-старушке и теперь вынуждена мотаться туда каждые выходные. Сынишку она любит до беспамятства, однако и бросить работу не может, ибо папа их, получающий немаленькую зарплату в конвертике в частной фирме, платит всего шестьсот рублей алиментов с той крошечной суммы, что заявлена в бухгалтерской ведомости.
В общем, как ни крути а я все больше утверждалась в мысли — Мультика надо срочно вытаскивать. Как не вовремя-то все — у меня своих проблем полон рот, еще тут Мультик на меня навязалась!
В таких размышлениях и прошла дорога до дома. Малышня вела себя на удивление примерно — Настя показывала Катёнку копилочку, и та визжала от восторга. Оказывается, если опустить в печную трубу монетку, котенок выскакивал из дверцы и танцевал. Когда он забегал обратно в домик, Настя нажимала сзади на кнопочку, монетка выскакивала — и веселье начиналось снова!
Наконец я аккуратненько припарковалась у оградки, в подземный гараж мне вечно лень заезжать. Катенка я вытащила на руках из салона, а Настя вылезла самостоятельно, за что-то зацепилась, чуть не упала и громко завопила: