— Вот, от прежней коллеги осталось, — буркнул он.
Я протянула руку, взяла его, посмотрела и впала в шок.
— Й-яаа ч-что, и п-правда так выг-гляжу? — запинаясь от испуга, спросила я и с мольбой взглянула на мента.
Тот лишь развел руками.
В зеркале отражалась натуральная бомжиха с перемазанной рожей и огромным фингалом под глазом.
«Бооооже…», — в отчаянии подумала я.
«Чего расселась, сделай что — нибудь, — прикрикнул внутренний голос. — А то как домой-то явишься? В таком виде точно охрана в ментовку сдаст!»
— Дяденька, отвернитесь, — слабым голосом попросила я, встряхивая руками.
— А что? — не понял он.
— Синяк сводить буду, — вздохнула я. — Вы не подумайте, я не бомжиха, это просто я так… замаскировалась.
— Хорошо ты замаскировалась, я смотрю, — хмыкнул Геннадий.
Я хмуро зыркнула на него подбитым глазом, отвернулась и принялась шептать заговор от синяков, обводя глаз указательным пальцем.
Дверь в это время распахнулась, ввалился Витька, Геннадий показал ему глазами на меня и вопросительно покрутил пальцем у виска.
— А, не, ты не подумай, — ответил Витька. — Ты чего, про ведьму Марью не слышал, что ли?
Ага, городок у нас небольшой, в одном углу чихни — в другом через час за упокой твоей души шкалик выпьют. А уж меня и моих коллег в силу нашей экзотической профессии каждая собака знает.
— Ну, слышал, и что? — озадаченным тоном спросил Геннадий.
— Так вот ведь она! — хвастливым тоном сказал мой дружок.
— Эта???? — вскричал мент.
Я как раз закончила печать на заклинании, встряхнула руками и сварливо сказала:
— Между прочим, я тут и пока еще не оглохла. Вы хуже сплетниц, ей — богу.
Я обернулась и осуждающе взглянула на притихших ментов.
— Ну ты это, — помялся Витька, — пошли, что ли, показывай свой труп, если он тебе не приснился.
— Да уж не приснился, к сожалению, — вздохнула я.
Мужская рука как и ночью сиротливо торчала из песка.
— Дела-а! — присвистнул Корабельников и обиженно посмотрел на меня.
— А я что, виновата? — огрызнулась я.
— Не дай бог расчлененка, — хмуро сказал молоденький светловолосый опер. — Ищи потом по всем мусоркам запчасти.
— Ну об этом не переживай, — ехидно сказал Витька. — Марья у нас — великий друг бомжей, договорится.
— Я — Магдалина, неужели не ясно! — рявкнула я.
Светловолосый тем временем взял лопату и принялся окапывать руку. Через несколько минут стало ясно — рука в комплекте с телом.
— Эх, опознал бы кто вашего бомжа, — вздохнул опер в синих джинсах.
— Вроде жильцы знают его, — робко вякнула я.
Все скептически на меня посмотрели.
Я тихонечко выскользнула из подвала и понеслась к местной помойке. Еще издалека я увидела около бачков худенькую фигурку вчерашнего деда.
— Дядя Федя! — прокричала я, запыхавшись.
Дядя Федя посмотрел на меня нехорошим взглядом и рявкнул:
— А ну, давай отседова! Мои бачки!
— Блин! — я вспомнила, что я сегодня в совершенно непрезентабельном виде. — Дядя Федя, это я, я вчера вам носочки с варежками подарила, неужто не помните?
Дед с недоверием осмотрел меня с ног до головы и все так же недружелюбно спросил:
— Чего-то ты совсем не похожа на вчерашнюю цацу!
— У всех бывают тяжелые времена, — укоряющее сказала я. — Вот так-то вы за добро платите! Я к вам как к человеку вчера, а вы на меня сегодня чуть ли не с кулаками!
Лицо деда разгладилось, воинственное выражение исчезло, и он опасливо спросил:
— Так чего тебе, дочка, надо — то?
— Дедушка, там труп нашли, и вроде дяди Миши, опознать некому, — вздохнула я.
— А я при чем? — сразу замкнулся он.
Я пошарила в карманах, вытащила припрятанные на всякий случай три сотни и показала ему:
— Столько хватит?
Дед нахмурился и покачал головой:
— Нет, дочка, я пойду, а менты меня и загребут! Мне проблем лишних не надо, и так жизнь не сахар.
— Не загребут, обещаю, — твердо сказала я. — Дед, надо помогать людям. Дядю Мишу кроме тебя опознать некому!
И я, цапнув деда за рукав, поволокла его в подвал.
— Витька, — с порога гаркнула я. — Вот тебе опознавальщик, только имей в виду — я пообещала, что вы его не загребете!
— Надо будет загрести — не спросим, — желчно сказал светловолосый мент.
Я вопросительно подняла бровь и холодно посмотрела на Витьку.
— Да он шутит так, Потемкина, конечно шутит, — зачастил он. — Давай своего опознавальщика.
— Дед, смотри, — отодвинулась я, пропуская вперед дядю Федю.
Тот кряхтя подошел к уже откопанному трупу, слегка отпихнув копошившегося рядом судмедэксперта. Потом он зачем-то обошел кругом, подслеповато щурясь и наконец вынес вердикт:
— Да какой же энто Минька! Минька махонький да щупленькой, прям как я, а это ж молодой парень.
А я и так уже поняла ошибку, еще до его слов. На трупе была добротная клетчатая рубаха и джинсы — ну совершенно не бомжовский стиль.
— И кого ж ты нам, Потемкина, сосватала — то? — злобно сказал Витька. Я поежилась и обернулась. Оба опера смотрели на меня с неприкрытой обидой. Еще один глухарь — мало приятного!
— Из этого дома-то парень, точно говорю! — сказал вдруг дед. — Я его видел туточки, мне с пригорка, где бачки, всё-ё-ё видно!
— Ну конечно, — заулыбался светловолосый. — Глянь, Витек, а ведь он в одной рубахе! Не месяц май в таком виде по улице разгуливать!
— Пойду — ка я по квартирам за понятыми, — негромко сказал мент в синих джинсах.
— Так и я тоже наверно пойду, ага? — просительно спросил бомж.
— Конечно иди, — пожала я плечами и вышла вслед за ним. Около подъезда я сунула ему обещанные три сотни и довольный дед тут же потрусил прочь.
Из подвала вышел Витька, встал около меня и закурил.
Мы помолчали.
— Вить, — нарушила я тишину минут через пять. — У меня Настя ревет, денди требует, которое ей папа подарил.