— Я тебя нанимаю его защищать, — сказала я.
Алекс посмотрел на меня как на дуру и открыл рот.
— Погоди, — сказала я. — Тебе как его адвокату будет разрешен допуск к нему, и ты сделаешь ему следующее предложение. Он берет на себя убийство Олега, а я выплачиваю ему или его родственникам ровно сто тысяч долларов. Пятьдесят — аванс, и пятьдесят — после того как все пройдет гладко.
— Хммм… — Алекс в большом замешательстве смотрел на меня.
— Пойдет мой план? — спокойно спросила я. — И вот еще…
Я порылась в сумке и вытащила тряпку с ножом.
— Тут, — кивнула я на сверток, — похоже, то самое орудие убийства, которое менты не нашли, есть даже образцы крови.
— Уверена? — с сомнением смотрел он на меня.
— На сто процентов. Так что если он согласится — надо просто дать ему оставить пальчики — и спрятать, чтобы потом менты нашли его по указке маньяка.
Не стал бы Кайгородов Наташкин кухонный нож хранить у себя за книгами просто так. Точно бы не стал. Да еще и вымазанный в крови.
— Я попробую, — решительно кивнул он. — На, подписывай бумаги что нанимаешь меня адвокатом для этого маньяка. Федорченко его фамилия.
— Все-то ты знаешь, — с уважением сказала я.
— А ты как думала? — усмехнулся он.
Маньяк согласился на предложение адвоката, еще одно убийство и правда никак не сказалось на его приговоре. Деньги он велел передать его сестре, двадцатишестилетней девушке с тремя детьми. Что характерно — не замужем. Сестра молча взяла деньги и посмотрела на меня красными от слез глазами.
Выйдя от нее, я долго пребывала в задумчивости. Дело в том, что она была худой брюнеткой восточного типа — и на ней были колготки в бабочках. Именно таких девушек маньяк и выбирал в качестве жертв.
Через недельку Юлю и Мультичка выпустили, и я встречала их у ворот СИЗо.
— Потемкина! — с ревом кинулась Наташка ко мне на шею.
— Мультичек! — прослезилась я. — Похудела-то как!
— Да к черту такое похудание! — рыдала она.
Юля тихонько стояла в сторонке.
— А ты чего стоишь, как неродная! — рявкнули мы на нее.
— А я чего? — смешалась она.
— А ничего! — буркнула я. — Поехали ко мне, детишек разбирайте, а то устроили у меня дома детсад!
И мы поехали.
Настя с Катькой с воплем повисли на Мультике, только потом старшенькая отодвинулась и сморщив нос заявила:
— А ты что, мамань, в командировке-то совсем не мылась?
— Не мылась — где? — ошарашено спросила Мульти.
— В Караганде! — бесхитростно ответил ребенок.
Я индифферентно пожала плечами в ответ на вопросительный Наташкин взор, и тут меня сзади подергала Юля:
— А мой — то, мой-то где?
— А твой — там! — указала я на лестницу.
Димочка, несмотря на малолетство, мамаше явственно обрадовался. Заулыбался, задрыгал ручками и ножками, только что хвостиком не завилял. На секунду я даже испытала укол ревности — ну не поросенок ли, я за ним как за родным ухаживала, а он…
Юлька ворковала над сыном, когда послышался топот на лестнице и в спальню ворвалась Мульти с сигаретой в зубах и бутылкой Миллера. Она с размаху запрыгнула на кроватку, со вкусом затянулась и блаженно простонала:
— Господи, хорошо-то как…
— А детишки где?
— Детишки у меня хорошие, детишки мне ванну готовят! — радостно ответила она. — Я велела ванильной пены плеснуть побольше!
— Ну и будешь как дура по уши в пене сидеть, — скептично молвила я.
— А тебе жалко что ли? — обиделась она.
— Да вот еще, — хмыкнула я, — ты вот только над кроватью сигаретой не тряси, будь добра!
Мульти пожала плечами и сунула бычок в кактус.
И тут зазвонил телефон.
— Алле! — раздался голос моей дорогой маменьки. — Маняша, ты помнишь, я у тебя кактус оставляла?
— Кактус? — переспросила я и лихорадочно замахала руками, показывая Мультику на струйку дыма из цветочного горшка. — Ага, помню.
— Маменька? — испуганным шепотом спросила Наташка.
Я кивнула. Мульти, переменившись в лице, махом опрокинула в горшок все пиво из бутылки.
Я закатила глаза от такого варварства.
— Маняша, ты меня слушаешь? — вредно спросила мать.
— Да, мамочка, конечно! — покорно ответила я.
— Ну так я к тебе завтра за ним приеду. И иерусалимские крестик с цепочкой мне приготовь!
— Конечно, маменька, приезжай, — тяжко вздохнула я.
Как я буду выпутываться — совершенно непонятно.
— Сейчас ??? — побелев, как простыня, спросила Мульти.
Я, совершенно замороченная, кивнула. Наташка, не думая не секунды, вскочила с кровати и подбежав к Юльке стала ей чего-то втолковывать. Что — я не поняла. Маменька в это время мне подробно объясняла, где следует заказывать навоз для дачи и в каком количестве.
— Да, маменька, — покорно кивала я, — Конечно, маменька.
Под конец я опомнилась и попыталась возразить:
— Так может, проще если я тебе денег дам — и ты сама закажешь этот навоз, а то я не дай бог чего попутаю.
— Мне возиться с дерьмом? — ледяным голосом переспросила она.
— Да нет, нет, — смешалась я.
Положив трубку, я утерла лоб и в голову пришла запоздалая мысля. Маменьке так значит таким трудом, как заказывать ей на дачу навоз — не позволяет аристократическая сущность и внутреннее достоинство, а мне так в самый раз.
Ну, маменька!
Мульти с Юлькой за время разговора успели прихватить младенца и уйти из комнаты. Наверно на кухне чай пьют. Я пошла вниз, по пути созывая народ:
— Девчонки, вы где?
Тишина была мне ответом.
Я бегом спустилась вниз, посмотрела на подставку для обуви — черт возьми, а ведь никак дома я одна!
Что за черт?
В полной задумчивости я побрела в кухню и обнаружила там записку.
Потемкина! — гласила она. — С маменькой твоей встречаться нет никакой охоты, она мне в школе всю кровь выпила, так что принимай ее сама! Завтра встретимся, а пока мы с Юлькой домой поехали. С холодильника я взяла пятьсот рублей, потом отдам.