— Как думаешь, это из-за этого появилась серая вселенная? — спросил она, пытаясь игнорировать его навязчивое внимание. — Из-за гражданской войны повелителей времени?
— Это не единственный способ, как она могла возникнуть, но вполне возможный.
— И ты готов этим рисковать?
— А ты? Мне понадобится твоя помощь, твои знания.
Она напряглась:
— Ты ведь не Доктор?
— Нет, — он нагнулся и провёл носом по её шее.
— Ты Омега. Ты как-то контролируешь Доктора, ты вернулся в эту вселенную. Что ты с ним сделал?
— То же, что и с Магистратом — убрал с дороги.
Он поцеловал её щёку. Она оттолкнула его.
— Ты — зло, — сказала она, и начала вставать.
Он положил ей руку на плечо, остановив её.
— Почему? Я дал Доктору то, чего он больше всего хотел. Я положил конец несправедливости, сделал всё так, как должно было быть, — он снова наклонился к ней. — Без сингулярности я просто мужчина. А с ней мы будем богами. Ты правда думаешь, что что-то нас может остановить? Ты сможешь получить что угодно. Более того, ты сможешь получить всё. Это не будет тирания, не нужно будет проливать ни единой капли крови, вселенная добровольно подчинится тебе. Это зло?
— А ты мне подчинишься?
— А ты этого хочешь? — спросил он, отпуская её плечо. — Без сингулярности я не смогу предотвратить это.
— Ты просто мужчина? — Ларна почувствовала на поясе вес оружия Магистрата. — Смертный?
Он улыбнулся и протянул руку:
— Я просто мужчина. Тебе выбирать, Ларна. Чего ты хочешь?
ГЛАВА 12
Бесконечность и за ней
Левая рука, правая, левая, правая — Савар слезал вниз по кирпичной шахте к центру Галлифрея и Оку Гармонии.
Строительный раствор между кирпичами за тысячи лет поизносился, оставив зацепки для рук и ног. Раствор крошился под его пальцами. За спиной у него была колонна энергии, вырывающаяся из Ока. Чисто белая, толщиной как ствол дерева. Она слегка пульсирует и гудит, как хор молящихся.
Источник этой энергии зовёт его, во всяком случае, так ему кажется. Это его разум или какой-то инстинкт повелителя времени? Интенсивная гравитация чёрной дыры сворачивает вокруг себя пространство и время, и он чувствует это искажение так, как более низкие существа чувствуют яркий свет или жар пламени. Даже вдали от своей цели, он чувствует покалывание кожи.
Всё это время сидящий внутри него тёмный Савар напрягается, тужится вырваться на свободу. Он тоже хочет любой ценой добраться до Ока. Савара немного пугает мысль о том, что он, возможно, содействует другому, или у них вообще общая цель.
Он понимает, что это парадокс, понимает безумность этих мыслей, но ему нужно добраться до Ока раньше другого Савара, он должен добраться туда первый.
Савар продолжает спускаться.
Над волшебным садом блеснула молния, далёкий гром разбудил Доктора.
Ночной воздух был прохладный, но не холодный. Мягкая высокая трава заменяла матрас. Она спала рядом с ним, у основания большой яблони, запах её волос смешивался с запахом цветов. Он чувствовал, как она дышала, чувствовал биение её единственного сердца. Луны на небе не было, но было утреннее свечение, как будто бы близился рассвет. Но утро не наступит, пока он этого не пожелает.
Аккуратно, чтобы не разбудить её, Доктор встал, и какое-то время просто стоял над ней. Она спокойно лежала, свернувшись калачиком и подложив руку под щёку. В не-лунном свете её тело казалось светло-серым, а светлые волосы — белыми. Он смотрел на неё и понимал, что не может представить себе жизнь без неё.
Они были здесь вдвоём от самого сотворения вселенной.
Он знал, что это тюрьма. Он знал, что его здесь заточило существо под названием Омега. Доктор знал, что он не должен был это знать, что Омега не хотел, чтобы он это знал. Но чего Доктор не мог понять, так это того, почему Омега скрывал от него это. Почему Омега думал, что ему захочется сбежать отсюда?
Не в силах сидеть на месте, Ларна вернулась в отсек управления.
Декор ТАРДИС Магистрата был весьма мрачным; узкие коридоры с угольно-чёрными стенами вели к тёмным, похожим на крипты спальням или к похожим на подземелья библиотекам и лабораториям. Отсек управления был таким же: мрачное, укромное пространство, обитое чёрным деревом, в котором из мебели был лишь один единственный строгий стул с высокой спинкой. Единственными украшениями были размещённые на стенах сверкающие механизмы, которые могли оказаться как жизненно важными машинами, так и просто скульптурами. Здесь знакомый гул ТАРДИС приобретал задумчивый, зловещий оттенок.
Ларна стала у консоли. Центральная колонна поднималась и опускалась, как поршень. Откуда-то из-под ног доносился монотонный скрежет временных двигателей. Огни и индикаторы на консоли вспыхивали и гасли в загадочном порядке. Плоттер пути во времени пульсировал, но всё ещё не указывал времени прибытия. Путешествие не зависело ни от ТАРДИС, ни от пилотов. Они скорее падали сквозь дыру во времени, чем летели. Не было никаких признаков того, что их курс хоть немного отклонялся от математически идеального курса, вычисленного Матрицей. Не было ни единого признака того, что хоть один из многочисленных защитных механизмов, которыми была напичкана ТАРДИС, не работал. Несмотря на это, Ларна ощущала беспокойство ТАРДИС и разделяла его.
Возвращение на Галлифрей шло гладко; гораздо приятнее, чем путешествие в конец вселенной, с его видениями и галлюцинациями. Несмотря на долгий день, несмотря головную боль и ноющие мускулы, Ларна не могла уснуть. Частично это было связано с желанием не пропустить ни одного момента этого приключения. Но в первую очередь она не спала из-за страха увидеть очередной кошмар или снова почувствовать смерть. Последние несколько ночей это было так реалистично. Утонувшая в ледяном озере, ударенная ножом в сердце мужчиной, которого она любила.
На консоли что-то зажужжало и защёлкало. Обернувшись, она увидела, как там появился новый дисплей. До их прибытия осталось десять минут. Точка прибытия была под Цитаделью.
Нужно сообщить ему.
Спустившись с возвышения, на котором стояла консоль, она вышла из отсека управления. Главная спальня была рядом, дверь в неё была открыта.
Ларна зашла, рассчитывая найти его спящим там, где она его оставила. На кровати лежали только скомканные простыни и смятые подушки.
Обернувшись, она увидела его: он вышел из тени, застёгивая последнюю пуговицу чёрного пиджака с высоким воротником, надетого поверх белоснежной рубашки. На нём не было его — Доктора — очков. Почему? Это пижонство, или ему они не были нужны?
Он взял в руки пару кожаных перчаток, но затем передумал надевать их.
— Это одежда Магистрата, — укоризненно сказала она.
— То, что было на мне, надела ты, — напомнил ей голос Доктора.
— Извини, — сказала она, виновато посмотрев на кашемировый сюртук, в который она была одета.
— О, не переживай, — сказал он, обнимая её за талию. — Тебе это идёт больше, чем мне.
Она осмотрела его новый наряд. Одежда была строгая, аккуратная, и этот мужчина в теле Доктора совсем не был похож на Доктора.
— Тебе эта одежда тоже идёт, — сказала она.
Он поцеловал её в щёку.
— Опять босая, — холодно заметил он.
— Ты же знаешь, твоя обувь мне не… Откуда ты знаешь про предыдущий раз? У тебя не только его тело, но и его воспоминания?
Он улыбнулся:
— Нет. Брешь в пространстве-времени позволяла мне наблюдать за вселенной вещества, а к Доктору я питал особый интерес.
— Ты наблюдал за нами? — спросила Ларна, инстинктивно прикрывая рукой грудь.
— Я наблюдал за большей частью вселенной. Я видел, как три солнца галактики Сигимунд выстроились, чтобы сформировать Aurora Arctialis, видел вращение лептонов, образование драгоценных камней, рождение царей, подготовку великих пиров.
Он помолчал.
— Я всё видел, но был обречён не прикасаться, не чувствовать ни вкуса, ни запаха… — он обвёл глазами небольшую тёмную комнату, наслаждаясь каждой деталью, словно стоял на вершине высочайшей горы. На короткий миг он снова был Доктором.