— Адмирал Кракс, разрешаю начинать атаку! — сказал сонтаранин, и его изображение погасло.
Сонтарский флот не менял своей позиции со времени прибытия. Теперь же их спектронные двигатели включились, как один.
Флот сохранил построение в виде двойного клина и начал запуск вооружений. Они быстро набрали боевую скорость. Последние несколько дней их стратегические компьютеры анализировали Галлифрей. Бомбардировщики уже вылетели в авангард, торпеды были загружены в торпедные каналы. Системы энергетического оружия заряжались несколько дней.
Рутанский флот позади них тоже заряжался.
Сонтарские стратегические компьютеры предсказали это, но пришли к выводу, что для рутанских компьютеров атака сонтаранами Галлифрея будет неожиданностью. Рутанские стратеги, которых сонтарская наглость застанет врасплох как минимум на несколько секунд, быстро поймут, что есть два варианта развития событий: либо галлифрейцы быстро аннигилируют сонтаран, либо у сонтаран есть секретное оружие, достаточно мощное для того, чтобы проломить технологию, на миллионы лет опережающую рутанскую. Ни в том, ни в другом варианте вмешательство рутан не было разумным.
Внезапный сбой в энергообеспечении был неожиданным, но являлся провидением, знаком того, что боги войны на стороне сонтаран.
Как и было предсказано, рутанские корабли позволили сонтарскому флоту действовать, ограничиваясь наблюдением.
Командный мостик сонтарского корабля был похож на утробу: красный рассеянный свет, похожие на пуповины силовые кабели. В центре сидел адмирал Кракс, вокруг него на своих постах сидела сотня пилотов и бойцов. Он не мог их видеть — его глаза были прикрыты панелями, предоставлявшими независимое отображение флота и вражеских сил.
Истребители и бомбардировщики неслись вперёд, входя в атмосферу Галлифрея. Объединённая огневая мощь флота могла разнести планету в клочья. Как долго продержится Капитолий под такой атакой?
Галлифрей был беззащитен перед ними. Другого такого шанса не будет.
— Огонь! — приказал он.
Доктор увидел это в зеркале.
— Галлифрей… — сказал он.
Он сосредоточился и почувствовал сдвиг бреши в пространстве-времени. Но он не мог управлять Эффектом.
Первые ракеты уже взрывались на поверхности планеты.
— Галлифрей будет уничтожен, — сказала она ему.
— Купол Капитолия нельзя разрушить.
— Но сам Галлифрей можно. И Омега на свободе.
Доктор смотрел в зеркало:
— Однажды я был оттуда, но уже нет. Теперь я здешний. Моё место здесь, с тобой. Здесь он нам ничего не может сделать. Он сделал меня богом.
Изображение сместилось. На нём была знакомая молодая женщина со светлыми волосами. Она кричала от боли. Его жена положила руку ему на плечо:
— Ларна?
Он кивнул.
— Она красивая.
Доктор, немного смутившись, снова кивнул:
— Но посмотри на неё, она не ты, ей никогда не быть тобой. Она оттуда, а ты совершенна, ты — всё.
— Ты мог бы остановить Омегу.
— Я знаю.
— Кроме него, ты единственное существо во вселенной, которое управляет сингулярностью. Ты — единственное, что может его остановить.
Доктор кивнул.
— Ты теперь можешь вернуться. Омега не мог, но теперь он вскрыл сингулярность во вселенной вещества, и ты можешь воспользоваться ею как дверью. Это свободный путь домой.
— Дом тут, — настаивал Доктор. — Ты — всё, что мне нужно. Я оставил тот дом позади, со всеми его склоками и изъянами, с безответной любовью, старостью и… — его голос затих; в зеркале он увидел мужчину в своём теле, навалившегося своим весом на Ларну, а её рот звал его на помощь. — Ты совершенна, ты всё, чего я хочу. Если бы Омега предложил мне выбор между этим и тем, я бы выбрал это.
— Ты должен вернуться.
— Я не могу, — сказал он. — Моя воля не даёт тебе умереть. Ты творение моего воображения. Если я уйду, ты умрёшь. Я не могу тебя бросить. Я не могу положить этому конец.
Идеальные красные губы улыбнулись:
— Всему приходит конец. Ты это знаешь, ты знаешь, что всё должно быть так.
Она поцеловала его.
Омега навалился на Ларну. Лицом она чувствовала его дыхание. Горячее, аммиачное, как у быка. Он прижимал её к полу, она чувствовала его превосходство в силе. Ларна всегда была сильной, но сейчас она не могла сделать ничего. Она чувствовала, как её мышцы сжимаются и напрягаются, но было такое впечатление, словно они принадлежали кому-то другому. Её сила не имела значения.
— Омега! — раздался знакомый голос.
Омега ослабил хватку и повернул лицо на голос.
В дверях в пункт управления стоял Савар. Тот, который мог видеть. В его руке был силовой нож в форме широкого меча, длиной больше его роста.
— Я тысячу лет ждал этого момента, — сказал Савар, приближаясь.
— Да что ты?
— У него есть пистолет! — крикнула Ларна.
Омега поднял оружие Магистрата, но Савар уже опускал свой меч. Он рассёк пистолет пополам.
Савар снова занёс меч.
Глаза Омеги вспыхнули красным.
На Савара опустилась тень, и когда она исчезла, там стоял уже другой Савар. Слепой, в серой одежде.
— Владыка! — ответил Савар, опускаясь на колени. — Я предлагаю себя тебе. Тело в этой вселенной вещества. Я тысячу лет ждал возможности предложить эту жертву.
— Ты опоздал всего на час, — заметил Омега. Он приложил руку к груди. — У меня уже есть тело.
Слепец не знал, что делать.
— Савар! — крикнула Ларна. — Вы помните меня? Я Ларна.
— Владыка… — беспомощно сказал Савар.
— Он убьёт вас, — предупредила Ларна. — Если вы не убьёте его, он убьёт вас.
Савар сгорбился, он словно не слушал.
— Он вами пользовался, но вы ему больше не нужны. Убейте его!
Савар прыгнул вперёд и взмахом опустил меч на плечо Омеги. Лезвие наполовину разрубило шею. Голова повисла.
Ларна бросилась оттуда.
Второй удар рассёк левое бедро, третий разрубил колено. Омега потерял равновесие.
— Я твой бог, — прохрипел голос Доктора, плюясь кровавой пеной. Омега протянул вперёд руку: — Поклонись!
Савар ударил мечом по плечу, и рука отвалилась. Лезвие тут же пошло назад, разрезая нос и щёку.
Он замахнулся мечом, чтобы ударить по голове Омеги.
Омега перехватил меч рукой, вывернул его из рук Савара и отбросил в сторону.
— Есть только одно будущее! — он издал громкий крик, животный рёв, исходивший из глубины его тела. Когда он замолчал, он стоял абсолютно здоровый, его кости срослись, кровь из ран не текла. — Есть только Омега.
Он взмахнул рукой, и Савар исчез. Плащ слепца упал на землю перед Ларной.
Она бессильно опустилась на пол.
Омега нагнулся над ней.
— Знаешь, — сказал он. — Я понимаю, зачем Доктору нужны спутники. Перед зрителями такие вещи делать гораздо приятнее.
— Это ты его превратил, — сказала она. — Ты сделал из него слепого Савара, альтернативного.
— И не только Савара.
Она услышала крики. Мужчины выли, как волки.
Крики агонии, начинавшиеся как слова.
Ларна посмотрела на него. Омега стоял к ней спиной и смотрел на сферу. Железо вздувалось, пузырилось, испарялось. В самом центре блестелочто-то. Сингулярность.
— На Галлифрей опустилась ночь. Ты чувствуешь это? О, не волнуйся, дорогая. Здесь, в стазисном гало, ты защищена. Но они там все преображаются. Воран, Пендрел — все. Они слепы и одиноки, они в отчаянии. Без защиты Ока, без присмотра Рассилона, услышь, во что они превратились! Услышь, кто они на самом деле.
Мужчина кричал. Хор синхронных воплей. Хриплые, гортанные звуки. Взрывы, разрушение зданий, падение статуй, горение тел. Все эти звуки доносились из Цитадели, проходя сквозь толстые известняковые стены.
Ларна заставила себя встать и посмотрела ему в глаза:
— С той властью, что тебе даст сингулярность, ты сможешь делать что угодно, иметь что угодно. Это действительно то, чего ты хочешь?
Лицо Доктора улыбнулось ей: