Необходимо отбросить ложную и искусственную концепцию нации «россиян» в противоположность нации «русских», которая порочна и опасна[46]. Она не разрушила страну только благодаря нравственной силе и благоразумию народов России.
В новой модели национальных отношений субъектами права должны выступать не только граждане и регионы (республики, губернии и т. д.), но и народы, населяющие Россию. В этой модели Россия мыслится как соцветие драгоценных для нее братских народов (этнокультурных традиций) – это соцветие должно быть сохранено в будущих поколениях, а не растворено в каком-либо «плавильном котле» либо же в проекте создания новой смешанной расы.
В правовом плане это означает, что Россия представляет собой коалицию, братский союз народов, каждый из которых является соучредителем государства, имеет равные права, но и несет равные обязанности перед державой.
Исторически Россия развивалась как государство, которое не стремилось к смешению народов и их растворению друг в друге, не диктовало ассимиляцию, отказ от своего рода и своей веры, но, напротив, создавало возможности для сохранения этнокультурного и религиозного многообразия и уникальности народов, этносов, традиций. Так должно быть и впредь. Интенсивное общение народов в России и в СССР не вело к их массированному смешению, число межэтнических браков никогда не было слишком большим. В целом этнокультурные пропорции сохранялись – это касалось и традиционных границ и регионов компактного проживания тех или иных народов (исключения в плане миграционной активности представляют эпохи «смутных времен», в особенности революции 1917 года и 90-х годов XX века; новая модель национальных отношений предполагает четкую сбалансированность миграционных потоков и целенаправленную миграционную политику, исключающую спонтанное развитие ситуации в этой сфере).
Заключение
Ошибка стратегов США, которые не учли опыт Гитлера, заключалась в том, что приступая к реализации своих долгосрочных антирусских планов на Украине, они заступили за запретную черту – русофобский режим и русофобская политика были навязаны государству и населению, относящемуся не к полупериферии Русской цивилизационной системы, а к ее ядру.
Они посягнули на часть ядра Русского мира, что не может восприниматься иначе как вызов в борьбе на уничтожение. Практически это выразилось в том, что Евромайдан 2014 года был направлен на включение Украины в «ассоциацию» с Евросоюзом и НАТО, а значит должен был закрепить ее отрыв от Русского мира, вынудил бы Россию вывести военные базы и флот из Севастополя и заставил бы ее смириться с присутствием НАТО уже в самом центре «исторической России». Все это нельзя назвать иначе как обстоятельствами непреодолимой силы.
Такие перспективы не могли не вызвать бурную и острую реакцию со стороны Русского мира. Фактически, сами того не желая, американцы разбудили Русский мир раньше, чем он проснулся бы сам, если бы его «зимнюю спячку» не нарушили. Симптоматично, что президент Путин в публичных выступлениях в эти годы несколько раз привел метафору русского медведя, чтобы объяснить свою позицию в отношении неумеренных амбиций и аппетитов геополитических оппонентов.
В ходе Русской весны 2014 года, ставшей ответом на вызов, брошенный Западом, русский народ вступил в новую фазу своего развития. Заканчивается постсоветский период истории Русского мира, продолжавшийся более двух десятилетий. Сам факт актуализации нового понимания Русского мира служит знаком определенной исторической зрелости.
Эта зрелость не входит в планы внешних и внутренних врагов, которые видят текущий момент Русского мира зеркально наоборот – как момент его неуклонного упадка и утраты любых надежд. Холодная война, удавка экономических санкций, горячая война на Донбассе, промывка мозгов молодёжи, выращивание поколений беспамятных манкуртов, – все эти удары по нам уже наносятся.
В такой диагноз не вписывается благостная празднично-презентационая схема организации Русского мира, призванная усыпить интуицию грядущих битв за русское будущее. Объективное видение ситуации не оставляет места самоуспокоению и тихому потреблению. Оно требует личной, групповой, национальной и цивилизационной мобилизации нашего общества в борьбе за право на существование.
46
«Российский патриотизм» ельцинского образца целиком строился на антисоветском пафосе и как продуктивная стратегическая идея был совершенно бесплодным. При этом российская нация в трактовке демократов и национал-демократов представляла собой ту же советскую нацию, в которой русским отводилась роль источника материальных и социальных выгод для национальных меньшинств. Инородцы должны были получить гарантии своих привилегий внутри РФ посредством закрепления за их национально-государственными образованиями особого статуса: частичного суверенитета.
В результате этой политики начался внутрироссийский «парад суверенитетов» национальных республик, внутри национальных республик началось притеснение русского населения – власти проводили политику коренизации кадров в государственном аппарате, создавали преимущества для титульной интеллигенции, ограничивали использование русского языка, развития русской культуры. Из ряда национальных автономных республик началось бегство русского населения. В Чечне национал-радикалы насильно оттеснили от власти национал-демократов и повели дело к немедленному выходу республики из состава РФ. Начались репрессии против нетитульного населения, прежде всего против русских. Началась война и возникла реальная угроза распада РФ по тому же сценарию, что реализовался в СССР.
Позднее федеральный центр начал использовать более гибкие рычаги управления национальными образованиями, не останавливаясь в том числе и перед «подкупом» местных элит. При этом все 90-е годы и большую часть нулевых годов жившие в рассеянии русские рассматривались российскими властями как совершенно чужеродный элемент, защита русских в национальных образованиях внутри РФ также считалась второстепенным делом.