—Рученьки тэрпнуть, злыпаються виченьки. Боже! Чи довго тягты...
— Не долго, — прошептал Процюк и взвёл курок фаустпатрона.
— Подозреваю, курок взвели, — задумчиво сказал Наливайко и резко повернулся назад.
— Ну здравствуй, гнида, — выходя из-за дерева нехорошо улыбнулся Процюк, — давно не виделись.
— Я не виноват, меня заставили, — начал хныкать Наливайко, пятясь в джунгли. — Ты не можешь меня убить... я знаю секреты... я исправлюсь... я недоношенный...
Майор нажал курок. Канонир Наливайко свистнул и растворился в атмосфере Гонинии.
«Я выполнил приказ, мой генерал!», — прошептал Процюк и сразу же ощутил укол в ягодицы.
Обернувшись он увидел паратрофика Липози с пустым шприцом и 150 его телохранителей. «Стреляй! Стреляй, жировик, и ты увидишь, как умирают настоящие офицеры!», — закричал майор и разорвал на груди бронежилет. Липози улыбнулся:
— Мы гуманисты, — сказал он, — можешь лететь на Землю. Мы отпускаем тебя.
Шатаясь, как пьяный, майор Процюк забрался в атомолёт и лбом надавил кнопку «старт». Ракета взмыла в воздух.
— Зачем ты отпустил его? — возмутился боевик Минога. — Он может вернуться снова.
— Не вернётся, — снова улыбнулся Липози. — Я ввёл ему 200 мл настойки «Рататуй». Если он не умрёт от поноса в течение месяца, то я не завидую жителям Земли.
Повстанцы радостно посмотрели вслед удаляющейся ракете и двинулись на ужин.
КОНЕЦ ЯДОВИТОГО МНУ
ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ
В книге замечательного мастера псевдокосмического реализма есть буквы, слова, предложения и фразы, которые переносят подготовленного читателя в недалёкое будущее. Автор убедительно показал, что надо быть начеку и в период всеобщего изобилия. Юному читателю, безусловно, полюбятся смелые герои этой книги.
Отзывы о романе лучше оставить при себе.
«Меня ты не поймёшь,
потому,
Что я давно уже не
существую...»
(В. Сосюра).
Глава I
Ровно в семь яркий и жаркий солнечный луч упёрся в крепко зажмуренный глаз сеньора Хулио-дос-Флорипидес-не-Самаранча-не-Перейрызато-Агути, мультимиллионера, владельца всех плантаций каучуконосов Системы сорока миров, вплоть до Системы Влажных Дыр и провалов Вайзеля.
Хулио Агути, не отрывая глаз, напряг шею и надкусил висящий возле щеки авокадо. Холодный сок разбудил миллионера окончательно. «Как спалось, жировик?» — увидев, что он проснулся, крикнул из клетки мохнатый марсианский зубек, единственное существо, которому Хулио Агути разрешал разговаривать с собой в таком тоне. Агути почесал живот и вяло бросил в зубека огрызком авокадо. «И на том спасибо, жлоб, — проворчал зверь, расправляясь с овощем. — Для кого копишь? Кому готовишь? Кондратий не за горами!» — «Поговори у меня», — пригрозил Агути и показал волосатый кулак, увешанный перстнями и амулетами от потёртости.
«Нас утро встречает прохладой», — весело запел он и распахнул шторы. Комнату залил яркий солнечный свет.
Агути сделал несколько упражнений из системы Дикуля, потом надолго застыл в позе «кетчуп» и бросился избивать соломенное чучело. Хотя ему и мешал немалый живот, с пятой попытки миллионер снёс чучелу голову и пошёл в бассейн. Плавал Агути исключительно старым стилем «часовой Хорст»; по пояс высунувшись из воды, со скрещенными за спиной руками.
Через полчаса, гладко выбритый и одетый в просторные белые бабуши Агути вошёл на веранду принять пищу. Из-за стола уже виднелась голова сеньоры Физалии Агути, его восьмой и самой глупой жены. Рядом с ней сидел старый, как мир, Чича Агути, — участник первого Вторжения, кавалер ордена Энуклеации и почётный член Аппарата Вторжения.
— Доброе утро, птичка, — сказал Агути и поцеловал жену в затылок. — Здравствуй, дедушка!
— Хулио, — строго сказала Физалия, — так дальше продолжаться не может, твой выживший из ума Чича снова мочился в горшок с моими орхидеями!
— Ваши цветы прекрасны, — пробурчал Чича из глубины таза с холодным.
— Он ещё издевается, — взвизгнула сеньора Агути, — чего ты молчишь, Хулио? Скажи что-нибудь!
— Адзямо, — сказал Хулио.
— Что «адзямо?» — удивилась Физалия.
— Ты просила сказать что-нибудь, и я сказал, — ответил Хулио и принялся за фаршированных колибри
— Вы все одна миллионерская банда, — заорала Физалия. — Навіщо я загубила свою квітучу молодість?