— Кто сдал? — свирепо прошептал Попян, когда гауптман вышел.
— Ози не выдержал испытания — его били мёртвым ежом на палке.
— Где он сейчас?
— Ещё вчера преставился — отворил себе вены.
Попян быстро расковал Мише ноги и приложил палец к губам. Зашёл Апанасиади с плоскогубцами.
— Талисман, сейчас ты станешь монархом, — я откушу тебе яйцо, — заплетающимся языком сказал гауптман и стал возле Миши на колени.
Пятка разведчика свистнула в воздухе и по щиколотку вошла в горло садиста.
— Как?! — удивленно хрюкнул толстяк и ткнулся лицом в загаженный пол.
— Быстро! В машину, — сказал Попян…
— Кто дал санкцию? — спросил дежурный по этажу.
— Арестованного затребовал канцлер, — спокойно ответил Аванес и сказал пароль: «Яйка».
— «Млеко» — ответил офицер и открыл дверь машины.
Через полчаса они тихонько стучали в крошечную коморку Воки, прилепившуюся к стенке слоновника.
— Мишу надо спрятать, — сказал Попян, — через полчаса начнутся облавы.
— Можно, — спокойно буркнул Немудрак и стал связывать избитого Талисмана резиновым клеем. Затем он обвалял его в рыжей шерсти, вставил в рот жёлтые клыки и сказал: — Это типичный горный окапи Пржевальского. В клетке его никто не узнает. Вода есть, колбасу я буду заворачивать в солому. У посетителей конфет не выпрашивай, гадить придётся на виду у всех.
—Толково придумано, — похвалил Попян, посмотрел на часы и стал стучать ключом Морзе.
Далеко в лесу Фрум Олива взял карандаш и записал:
«Готлиб — Бецелу. Акция вступила в завершающую стадию. Необходимы данные о месте, где можно без труда заложить «машинку Кениса», чтобы планета раскололась с первого раза. Предлагаю группе Вдуича взять «языка» и занять позицию в доме номер четырнадцать по улице Мойвы Тойво. Связной принесёт дальнейшие инструкции. Фук — капут!»
Олива отстучал задание Золтану, пнул Зе Сельпугу в зад и сказал:
— Наши болваны заварили хорошую кашу. Как с товаром?
— Золото расфасовано, икра в бочках, меха в моей каюте, — доложил штурман.
— Правильно, сдавай! — распорядился Олива, и они зашлёпали нардами из хлебных мякишей.
А в это время Вилли Кенис, Юозас Гейдукис и Вацек Хари сидели в сугробе возле сауны и караулили «языка». Накануне за «языком» послали Бена Нисневича, но тот неправильно понял задание и задушил четырёх пленных ещё по дороге, а пятого убил ударом кулака по спине, когда тот начал выдавать военные тайны. (Бену показалось, что он матюкается).
Дверь сауны распахнулась и оттуда с весёлым поросячьим визгом выскочил голый фашист с татуированными генеральскими погонами на плечах. Он заорал:
— Корош русски морозец! — и прыгнул в сугроб к разведчикам.
Там он очень удивился, потом возмутился, а потом крепко зажал во рту кукурузный кочан, заботливо предложенный Вацеком, и смирился.
Допрос был коротким.
— Где секретная кнопка? — спросил Золтан.
— В нашем селе, — ответил генерал. — Но вам до неё не добраться — там мины, электричество, овчарки и альпийские стрелки. Завтра приезжает канцлер Фук с супругой, чтобы на неё надавить.
— Зачем? — удивился Золтан. — Ему что, жить надоело?
— Кнопка срабатывает только от направленного взрыва силой сто мегакалорий, а так давить её бесполезно.
— Скажи пароль.
— «Юзик».
— Не лги, ложь наказывается, — назидательно предупредил Вдуич и отщипнул генералу мочку уха.
— Ай, я пошутил, — завыл немец, — пароль «Вы слышали, Киршнер умер?» — ответ «Протестую, Киршнер бессмертен».
— Спасибо за информацию, — сказал Золтан и махнул рукой.
Снайпер Гейдукис, конечно, не промахнулся.
— Здесь больше делать нечего, — сказал Золтан. — Уходим на улицу Мойвы четырнадцать. Дом сжечь, деда Нягу лишить памяти на полгода. Барбару парализовать с последующим медленным выздоровлением.
Все распоряжения были выполнены быстро и чётко, как на учениях, и через пятнадцать минут старый Няга уже думал, что его зовут Бисмарк, а рядом в каталке-самоходке сидела неподвижная Барбара с катетером и газоотводной трубкой. Дом весело потрескивал…
В квартире номер четырнадцать разведчиков ждал астроном Скабичевский и его коллега Панибрат — оба сильно пьяные, потому что пили с вечера для храбрости.
Люди Золтана рассредоточились по комнатам и стали ждать связного. Скабичевский и Панибрат, подперев друг другу щёки графинами, уныло тянули: «Давно не бывал я в Донбассе...»
А в это время связной Лёня Посыпай шёл на явку. Когда он уходил, у Попяна защемило сердце: он понял, что Лёня совсем не умеет ходить в военной форме и носить оружие.