Я перевернулся и прицелился. Марьям громко ахнула, когда лев поднял голову.
«Не стреляйте», — сказала Сайфа.
Я не ответил. Стрелять или нет, зависело от самого животного. Если бы он снова начал пить, я бы не стал стрелять. Если бы он не пошел бы к Марьям и Сайфе, не за верблюдами, когда вышел из лагеря, я бы не стал в него стрелять. И если бы он не повернулся, чтобы снова меня осмотреть , я бы не стал его стрелять. В этой степени я был готов принять этот компромисс.
Было как минимум две веские причины, по которым Сайфа сказал не стрелять. Он не доверял людям, которые жили в этой части страны, и стрельба могла привлечь их внимание. Другая причина была ближе: выстрелы могли разозлить льва. Как бы хорошо человек ни стрелял, всегда есть шанс, что он промахнется, даже при самых благоприятных обстоятельствах. Да и нынешние условия были не слишком хороши.
Свет обманчив. Луна, хотя и полная, почти зашла. И лев красиво вписался в его окружение. Как только я оказался в положении лежа, я остался в этом положении и стал ждать, что будет делать лев.
Лев выпил еще немного воды. Удовлетворенный, он поднял голову и зарычал. Верблюды завыли от страха.
— Лев, — крикнул Арфат со своего поста. «В лагере лев».
"Это было долгое время," сказала Марьям.
Этот громкий разговор, казалось, расстроил льва. Он посмотрел на Марьям, на верблюдов, а потом на то место, где должен был стоять Арфат. Я крепче сжал автомат и усилил давление указательным пальцем правой руки. Еще немного, и я выстрелю.
Лев медленно пошел влево, прочь от нас. Казалось, он растворился в ночи, и я быстро потерял его из виду.
Две минуты спустя Сайфа сказал: «Он ушел».
Я встал. «Теперь я хочу знать, как, черт возьми, он попал в этот лагерь», — проревел я.
Арфат встретил меня на полпути через наш лагерь и его валун.
«Лев пришел с той стороны, на которую я не смотрел», — сказал он.
— Или ты спал?
'Нет. Я просто не видел этого льва.
— Иди в лагерь и поспи, — сказал я. «Я не сплю. Этот зверь уже давно дышал мне в лицо.
— Значит, он не был голоден, — сказал он.
Мне хотелось повернуться и пнуть Арфата сапогом. Но мне удалось взять себя в руки. Даже если сомалиец не заснул, с его стороны было чистой небрежностью не заметить этого льва. Или это «упущение» было преднамеренным. Я не забыл выражение его лица, когда я разнял его с Сайфой.
Вскоре после полудня следующего дня мы остановились у другого колодца для короткого отдыха. Присутствие воды заставило меня чувствовать себя намного лучше, хотя я был так голоден, что с жадностью проглотил бы кусок мяса, отрезанный от одного из наших собственных верблюдов. За время нашего путешествия по пустыне я потерял около пятнадцати фунтов, и мне пришлось затянуть пояс до последней дырки. Но в остальном я чувствовал себя довольно сильным. Я, конечно, смог пережить тот день, который отделял нас от города.
— Как вы думаете, есть ли в городе полицейский участок? — спросил я Марьям. «Он должен быть там. Дай мне поговорить с ними, Ник. Я знаю как с ними говорить.
'Хорошо. Я должен добраться до Адис-Абебы или Асмэры как можно скорее».
Мы только что покинули колодец, когда достигли вершины склона и наткнулись на группу из трех данакилов. Хотя они тоже были удивлены, но отреагировали быстрее, чем мы. Они начали стрелять. Арфат закричал и упал с верблюда.
К тому времени у меня уже был автомат. Саифа и Марьям тоже начали стрелять. И уже через минуту трое наших соперников оказались на земле. Я посмотрел на Марьям. Она смеялась. Затем Сайфа медленно сполз с седла.
Я спрыгнул с верблюда и побежал к нему. Он получил пулю в плечо, но, насколько я мог судить, рана была не слишком глубокой, чтобы пуля могла повредить какой-либо жизненно важный орган. Я промыл отверстие водой и перевязал его. Марьям преклонила колени перед Арфатом.
— Он мертв, — сказала она, вернувшись и встав рядом со мной.
— Это очень плохо, — сказал я. «Он спас нас своим верблюжьим молоком».
— И он чуть не убил нас — особенно тебя, — потому что вовремя не предупредил нас об этом льве.
«Арфат заснул. Он был храбр, но недостаточно силен для этого путешествия.
— Он спал? Марьям тихо рассмеялась. «Ник, я говорил тебе никогда не доверять сомалийцам. Он ненавидел тебя за то, что ты не позволил ему сразиться с этим Данакилом.
— Возможно, — сказал я. — Но это уже не имеет значения.