Служанки натягивали на меня многослойное кимоно, которое я уже терпеть не могу. Что-то застегивали, что-то завязывали, но в целом, я теперь перемещаюсь, как улитка. Даже вздохнуть свободно не могу, мою грудь полностью перетянули, чтобы скрыть даже крохотный намек на грудь. Видимо, в Японии все с этим строго. Впрочем, вытерпев все эти пытки, я могла бы сказать, что выглядела красиво, как для японки, если бы не была слепа.
— Нохара-химе готова, — крикнула одна из помощниц и в комнату грациозно заплыла женщина. Она критично осмотрела меня и протянула руку. Мне пришлось подчиняться ей, как бы мне ни хотелось сбежать из этого мрачного места. Меня повели в малознакомое мне место — на какую-то аллею, окруженную деревьями странной формы. Под ногами стал все чаще появляться холодный песок, который попадал в обувь, доставляя неприятные ощущения при ходьбе.
Если бы я осмотрелась, то поняла бы, что меня привели в середину парка. Вокруг уже собирались люди из клана, кто-то даже привел детей. Прищурившись, я пыталась понять, что же сейчас должно произойти, если они собираются всем кланом на этой площади. Ответа мне, увы, никто давать не собирался. Но я поняла, что должно произойти что-то торжественное или ужасное, интуиция орала о том, что сейчас будет второе, и крупинки первого впридачу.
— Мы разве идем не на собрание кланов? — недоуменно, но с подозрением, наконец, спрашиваю я, когда народ подходит ближе к нам. Руми хватает меня за плечо и что-то шипит себе под нос. Я не понимаю, что именно она говорит, но мне кажется, что лучше всего бежать, иначе это опять ни к чему хорошему не приведет. Каждый раз, когда я попадаю в клан, меня пытаются убить. Клево.
— Мы идем в другое место, — наконец, она тянет меня вниз и я застываю, не понимая, что творится вокруг меня. Мы совершенно точно сейчас проваливаемся под землю. Ну твою же мать. Вокруг меня образовалась кромешная темнота, которая вновь начала пугать меня, втягивая в бесконечный круг ненависти и самобичевания. Если на земле я видела смутные очертания, то здесь я вообще ничего не вижу. Однако надеюсь, что это лишь на время, пока мы не прийдем на место.
Мои ноги достигли земли и я уловила едва заметные очертания, но стен я не видела — мы же все-таки под землей. Меня куда-то повели, с силой схватив за запястье, которое тут же начало болеть. Хах, наверное, останется мелкий синяк. Наплевать, самое главное успеть вовремя сбежать, если она захочет сделать из меня чучело. А что, выгодно — и в кресле продержится подольше, и конкуренции никакой.
Руми притаскивает меня на какое-то место, в котором слишком много скоплений чакры. Я изумленно рассматриваю свечение вокруг и поворачиваюсь к лидеру клана. Не вижу выражения её лица, но она наверняка довольно чему-то улыбается. Здесь пахнет слишком приторно и мне хочется убежать, но она крепко хватает меня за локоть и смотрит в глаза. Её глаза переливаются всеми оттенками сиреневого и голубого в темноте, которая меня окружает и я понимаю, что сейчас обязательно произойдет что-то странное, а я не боец, я вообще ничего из этих ниндзя-штучек ничего не умею. Только «лечить», ага. Хотя, в моем исполнении, только калечить.
— Жаль, что ты не видишь, — сочувствующе говорит она, хватает меня своими холодными ладонями за щеки и стоит. Кажется, чего-то выжидает. Сердце в моей груди забилось сильнее, чем обычно, намекая на то, что я уже начинаю паниковать, — никто из них не видел.
Не выдержав, я начинаю вырываться, но хватка у неё железная, а острые ногти уже поцарапали одну щеку. Чакра вокруг циркулирует просто с бешеной скоростью и мне непонятно, куда она меня привела. В ядро Земли, быть может? Хотя, навряд ли бы мы выжили в таких температурах. Мои плечи поникли, когда я поняла, что сбежать не могу. Раньше, быть может, что-нибудь и получилось бы, все-таки, немного, да тренировалась, а теперь — я слепая, не тренировалась и огромной чакры у меня нет.
— Из кого? — истерически шепчу, с силой хватая ту за хрупкие запястья. Она в ответ хмыкает и перемещает одну из рук на волосы и тянет за собой. Боль растворяется в моей голове, расходясь после по всему телу. Я всегда была слишком чувствительной.
— Ты думаешь, ты одна такая? Принцесса, выбранная призывом. Вы все такие смешные, надеетесь на особенность и полную индивидуальность. Хотя, если честно, я ставила на то, что ты не выдержишь и умрешь ещё несколько лет назад, — я шокированно распахиваю глаза, когда вижу, кто отдает чакру. Такие же подростки, как я, как и Какаши, как и Обито. Есть парни, девушки, даже пара детей, — я правлю Кланом уже три сотни лет. Прийдется, конечно, забрать твой унылый облик, но это маленький минус в огромном поле плюсов.
Она яростно толкает меня в пучину всего этого и я пытаюсь выбраться, но меня что-то схватывает, кристаллизуясь. Она что-то бормочет о том, что нужно успеть забрать из меня джинчуурики и о том, что будет несложно сыграть безумство, ведь она это уже делала. Ноги онемели от холода и уже не слушаются. Я пытаюсь раздолбать руками этот лед, но он слишком твердый. Слишком… так заманчиво сейчас перестать бороться и, наконец, опустить руки. Возможно, я отдохну? После такого сложного приключения длиной в несколько лет. Лед перемещается по моей груди прямо к горлу и я поднимаю голову, пытаясь вздохнуть как можно больше кислорода. Руми смеется, захлебывается в собственном смехе, когда меня полностью заковывает в гребанный лед и полностью отнимаются конечности. Прикрываю глаза и понимаю, что совсем ничего не вижу.
Только писк, от которого у меня начинает болеть голова и меня дергает в сторону, когда я пытаюсь вздохнуть как можно больше воздуха. Чувствую, как меня бьет сильным разрядом тока и думаю о том, что она просто забирает у меня чакру. Её же у меня мало. Кто-то кричит рядом со мной и боль простреливает по всему телу. Вдохнуть, как ни странно, получается. С трудом, конечно, но получается.
Перед глазами все искрится и плывет. Мне кажется, что я просто попала на солнце. Мне стало так жарко и так сильно захотелось пить, будто я не делала этого несколько лет. Внезапно передо мной видится дефибриллятор и я недоумеваю, откуда и когда в мире шиноби успели появиться эти электрические штуки.
— Мы успели, — почти на грани истерики шепчет медсестра, сжимая мою ладонь. Прикосновение приятно холодит мою нагретую от температуры кожу.
— Анна Семенова, — передо мной появляется лицо староватого мужчины. Голос доносится до меня, будто через толщу воды. Я смотрю на него замутненным взглядом и пытаюсь понять хоть слово из того, что он говорил. Он сказал, Анна? Что… неужели я вернулась? Поворачиваю, с сильной болью, конечно, но что поделать, голову к рукам и понимаю, что да. Вот мое тело — шрамы от царапин кота, знакомая бледная ладонь. И это все мое.
Черт возьми, я вернулась. Черт, мать твою, возьми.
Улыбаюсь пересохшими губами и, кажется, случайно делаю на них несколько ранок. Сколько же меня не было, раз они так радуются?
— Ей нужен отдых, — строго говорит врач, улыбаясь мне одними глазами, — ну что вы, поправляйтесь. Негоже старого кота одного оставлять. Медсестры сейчас воды принесут.
Да. Негоже старого кота одного оставлять. Неужели все, что было со мной, мне всего-лишь привиделось? Иллюзия умирающего мозга, или как там… Как же я рада жить в этом обычном мире. Видеть обыкновенных людей, которым не нужно убивать каждый день врагов.
Неимоверно захотелось спать, но пить хотелось сильнее.
Как же я люблю все обычное. Как же я рада, что я вернулась.