Я довольно мало знал о Западе. В четыре-пять лет я понимал, что это место, откуда приходят хорошие игрушки и вкусные жевательные резинки. И что надо было ждать оттуда посылки. Это место и называлось Западом. Еще я думал, что он похож на большой универмаг, в который допускают только пенсионеров. А о географии я вообще не имел представления. Позже, когда я в журнале Mosaik с жадностью поглощал комиксы, Америка стала для меня более знакомой, чем район за Александерплац. Лейпциг и Штутгарт были для меня столь же недостижимо далеко. И когда я однажды увидел границу с Западным Берлином, то подумал, что здесь и начинается Запад. А то, что между Западным Берлином и ФРГ был еще кусок Восточной Германии, мне стало ясно гораздо позже.
Когда мы бывали на Балтийском море и видели белые паромы, направляющиеся в Швецию, мне казалось, что эти суда прямой дорогой из нашего мира направляются в какую-то сказочную страну. Мне не приходило в голову, что там могут жить абсолютно обычные люди. И то, что вокруг нашей страны была стена, в детстве мне казалось нормальным. Я думал тогда, что стена возводилась вокруг каждой страны, чтобы каждый мог знать, где заканчивается одна страна и начинается другая. Дети радуются границам, потому что с ними они чувствуют себя более защищенными. Они спят спокойнее в кроватях с натянутой по бокам сеткой.
Мой брат пошел в школу, и я с удовольствием пошел бы вместе с ним, но мне не разрешили. Вместо этого я ездил с мамой в Бельциг, где она иногда работала в музее в крепости Айзенхардт. Директор музея был ее другом и высоко ценил компетентность моей матери. Так, примерно раз в неделю она ехала со мной в Бельциг, чтобы помочь привести дела музея в порядок. Там я мог повсюду бегать и на все смотреть. Больше всего мне нравились стеклянные витрины, думаю, их называют диорамами, в которых сражения во Флеминге были представлены оловянными фигурками. Как бы я хотел, чтобы у меня были такие же! Я принял решение, что тоже буду собирать такие фигурки.
Во время прогулки по городу на Шоссештрассе мы с братом нашли антикварный магазин, в котором продавались фигурки из олова. Но магазин получал новый товар всего один раз в год, поэтому мне пришлось надолго расстаться с фигуркой Фрица Боллманна. Просто он упал из лодки в воду, и я практически не успел с ним поиграть. А ведь я собирался устроить бой.
Я рисовал в подвале музея картины и радовался жизни. Я с удовольствием ходил в фонды музея и абсолютно все там пересмотрел. Я хватал оружие и поражался, каким оно было тяжелым. Я едва мог его приподнять, не говоря о том, что вряд ли смог бы им сражаться. Невообразимо, как сложно раньше было воевать. А еще меня захватывали старинные гравюры на меди, на которых был изображен распятый Иисус, хотя я не был воспитан в христианских традициях. Что-то увлекало меня в его судьбе. Никогда больше я не испытывал таких впечатлений, как в этом музейном подвале.
Когда мама занималась чем-то другим и у нее не хватало времени, экскурсии для гостей музея проводил я. Туда не так уж часто кто-то приходил. Я всегда очень хорошо запоминал какие-нибудь подробности. Гости были несколько озадачены, когда я все очень точно им рассказывал, и я, конечно же, вел себя так, будто проводить экскурсии для дошкольника – в порядке вещей.
Потом я пошел в школу. Поскольку я не ходил в детский сад, мне пришлось посетить подготовительные занятия. Там я должен был нарисовать мишку Тедди и букет цветов. Таким образом учителя хотели узнать, достаточно ли я созрел для школы. С картинкой я справился.
На праздновании начала обучения я получил чашку какао и отвратительный шультюте[7] с конфетами восточногерманского производства, которые почти невозможно было разжевать. Мне тогда не нравилось какао. Я панически боялся, что на нем может образоваться пенка. По этой же причине мне казалось отвратительным теплое молоко. Потом наступил выходной воскресный день, а уже в понедельник я сидел в классе и был настоящим учеником. Рядом со мной сидел мальчик в очках, который выглядел старше меня. После двух часов занятий мы должны были расстелить принесенные с собой столовые салфетки и есть завтрак. До этих пор мне не случалось есть второй завтрак. Каждое утро я ел овсяные хлопья с фруктами, а именно с куском яблока или вареной клубникой, или же просто с хлебом и сливочным маслом. Довольно редко я клал на овсяные хлопья кусок шоколада, но это было вкусно только с шоколадом с Запада, и я испытывал досаду по этому поводу.
7
Традиционный в Германии подарок родителей первокласснику – большой бумажный кулек, наполненный сладостями и небольшими подарками.