— А у него пятеро детей, мал мала меньше. — Марина растерянно посмотрела на мужчин.
— Хромой дьявол, — процедил сквозь зубы Стефано; толстая деревянная ложка хрустнула под его пальцами.
— Кто это? — спросил Дольчино.
— Новый кастелян из Романьяно, — ответил молотобоец Уго. — Сам-то сеньор теперь не рыщет по деревням. С тех пор как убил Григорио Биначчи и опозорил его дочь, старый ворюга боится вендетты.
— Сыновья Григорио скрываются здесь, в лесу, — пояснил Джино.
— Слава господу, мы-то расплатились в этом году, — со страхом произнесла Марина. — Хоть остались ни с чем.
— Молчи, глупая женщина, — сердито сказал кузнец. — У дьявола семь пятниц на неделе.
С другого конца деревни донеслись вопли избиваемого. Дольчино поднялся из-за стола.
— Мы продолжим разговор, когда я вернусь. — Он направился к двери.
Все молча посмотрели ему вслед.
Выйдя на опустевшую улицу, Дольчино увидел в конце её группу вооружённых латников. Один из них, высокий детина с массивной шеей и грубым, изрытым оспой лицом, бил толстой плетью привязанного к столбу полуобнажённого человека. При каждом ударе несчастный издавал протяжные стоны. Дольчино подошёл ближе. Солдаты, посмеиваясь, обменивались весёлыми замечаниями.
— Ишь ты, то орал, как осёл, а теперь покрякивает, точно селезень.
— Скоро кастелян добьёт его до змеиного шипения. Такая музыка ему больше по душе.
Из домика напротив выбежала худая растрёпанная женщина. Прижимая к себе ребёнка, она кинулась к человеку с плёткой.
— Сжальтесь, синьор Винченцо! — бросилась она перед ним на колени. — Разрешите подождать хоть немного. В следующий раз мы обязательно заплатим.
— Поди прочь, грязная тварь, — оттолкнул её ногой кастелян, — все вы говорите, что заплатите в следующий раз. Но я научу вас платить вовремя.
Он снова поднял плеть для удара.
— Сколько должен этот человек? — спросил Дольчино, подходя к Винченцо и удерживая плеть.
Все с удивлением посмотрели на незнакомца.
— Как ты смеешь соваться не в своё дело? — побагровел от ярости управитель замка.
— Я хочу за него заплатить, — спокойно возразил Дольчино.
— Вот как! — переменил тон Винченцо. — Посмотрим, что задолжал сеньору этот лентяй.
Он взял толстую книгу счётов и, открыв её, принялся подсчитывать. Латники с улыбкой посматривали на своего начальника. Наконец Винченцо захлопнул книгу и громко объявил:
— Итого недоимка за прошлые и этот год семь золотых флоринов пять сольдо.
Все ахнули. Даже если бы Исидоро продал овец, дом и всё, что в нём было, ему не удалось бы собрать требуемую сумму. Дольчино взглянул на помертвевшее лицо женщины с ребёнком.
— Хорошо, я дам деньги, — сказал он, развязывая пояс, — но не напутал ли ты в подсчётах, Винченцо?
— Проваливай, пока цел, — жадно выхватил золотые монеты кастелян. — Моли бога, что мне некогда учить тебя счёту, не то познакомился бы с моей арифметикой.
Прихрамывая, Винченцо подошёл к коню.
— С этой дырой рассчитались, — кивнул он латникам. — Теперь — в Коваллирио!
Солдаты поскакали в соседнюю деревню. Как только они скрылись за поворотом, маленькое селение пришло в движение. Мужчины и женщины, дети и старики — все поспешили к распростёртому на земле Исидоро. Он лежал тут же, у столба, и чуть слышно стонал. Спина у него вздулась и посинела. Жена и дети молча стояли над ним. По щекам их катились слёзы. Наконец женщина подняла голову и бросилась к ногам избавителя.
— Спасибо, спасибо, — целуя его сандалии, всхлипывала она. — Если бы не вы, злодей засёк бы его до смерти. Не знаю, чем сможем отплатить, но мы всегда будем молиться за вас.
— Успокойся, сестра. Я сделал что мог, — сказал Дольчино, поднимая женщину.
К ним подошёл пожилой крестьянин, сосед Исидоро.
— Кто бы ты ни был, добрый человек, ты поступил как достойный христианин. Отныне для каждого из нас ты будешь желанным гостем.
Дольчино обвёл взглядом толпившихся вокруг крестьян. Заметив Джино и Стефано, он кивнул им. Все трое вернулись в дом кузнеца продолжать прерванный разговор. Через полчаса Дольчино покинул деревню, условившись с друзьями встретиться после наступления сумерек в монастыре францисканцев.
Урок арифметики
Под вечер латники, нагружённые добычей, возвращались в Романьяно. Они гнали перед собой дюжину овец и крупного белолобого телка. У многих солдат были перекинуты поперёк седла мешки с зерном, глиняные бутыли с вином, корзины с птицей. Миновав Прато, всадники вступили в лес и растянулись длинной цепью. Дорога стала настолько узкой, что по ней нельзя было проехать более чем двоим в ряд.