Выбрать главу

Бой перешёл на стены. Пользуясь превосходством в оружии, вассалы и латники шаг за шагом теснили нападавших. Им удалось освободить почти весь замок. Снаружи по-прежнему раздавались удары таранов.

— Спешите, бездельники! — торопил Бруцати своих. — Надо сбросить рваную рать со стен, пока не проломили ворота.

С другой стороны крепости донеслись торжествующие крики. Атакующим удалось разбить одну из калиток. В неё устремились тяжело вооружённые воины апостолов. Соотношение сил сразу изменилось. Число защитников быстро таяло.

Видя, что восстановить положение не удастся, Бруцати дель Романьяно приказал отступать к конюшне. Вместе с Винченцо и несколькими домочадцами рыцарь вывел лошадей через железные боковые ворота и, прокладывая пути мечом, ускакал, бросив на произвол судьбы жену и дочь.

Через несколько минут замок пал. Оставшиеся в живых солдаты сложили оружие, сдаваясь на милость победителей. Дольчино распорядился подобрать раненых и увести пленных. Из крепости выгнали скот, вынесли припасы и ценное имущество. После этого у всех деревянных построек были навалены кучи хвороста, сухой травы и соломы. Их подожгли сразу с нескольких концов.

Высоко взметнулось красное пламя. Крик радости вырвался у крестьян. Размахивая шапками, они обнимали друг друга.

— Горит проклятая берлога, горит! — восторженно шептал седой старик.

По его морщинистому лицу катились слёзы.

— Слава богу! — слышалось отовсюду. — Наконец-то господь услышал наши молитвы!

На востоке показалось солнце и озарило долину яркими лучами. Огонь всё сильней бушевал в стенах крепости. Густой чёрный дым окутал её снизу доверху. Внезапно с той стороны, где стояли Дольчино и Маргарита, кто-то громко запел. Сотни бойцов дружно подхватили. Заглушая грохот падающих башен, далеко над холмами зазвучала победная песнь.

… Вечером, после захода солнца, хоронили убитых. Пятьдесят человек пали в бою у замка. На крутом берегу Сезии под старым дубом была вырыта широкая яма. Трупы положили плечом к плечу в общую могилу.

Молча стояли вокруг повстанцы, прощаясь с друзьями. Дорогой ценой заплатили они за победу.

Обнажив голову, Дольчино неподвижно глядел вниз, вспоминая картину недавней схватки. Лишь теперь он по-настоящему осознал, через какие испытания суждено пройти. В это утро ему впервые пришлось убивать людей. Он видел их перекошенные лица, слышал предсмертные крики.

— Господи, — прошептал Дольчино, — не ради себя я поднял меч. Насилием держится неправда, и лишь силой можно одолеть её.

Над телом одного из бойцов склонился Лонгино Каттанео. По его усам и бороде скатывались слёзы. Не замечая их, он держал в своих больших руках голову мёртвого и неотрывно смотрел ему в лицо. Над обезображенной старым шрамом щекой убитого зияла страшная рана. Удар вражеского копья пришёлся по виску. Не имевший шлема воин был сражён наповал, не успев пустить в ход топор.

— Эх, Джованни, Джованни… — скорбно шептал старейшина. — Не пришлось тебе дожить до нашей победы. Сколько лет ты ждал её и не дождался… Помнишь, в Парме накануне побега мы молили мадонну. Нас было пятеро, а пробились двое. И вот смерть взяла и тебя…

Позади Лонгино, опираясь на арбалет, стоял сутулый, рано поседевший старейшина Федерико ди Новара. Его глаза были сухи, губы сжаты, только лёгкое подрагивание век выдавало сдерживаемое волнение. Поверх рубахи плечо у него было перетянуто широкой тряпкой. Не мигая, он медленно переводил взгляд с одного лица на другое, будто желая навсегда запомнить тех, кто был здесь.

Опустившись на колени у края могилы, тихо рыдали женщины.

Перед тем как засыпать могилу, каждый бросил туда горсть земли. Потом осторожно стали зарывать её. Последними были закопаны лежавшие в центре молодой ткач из Верчелли и старый крестьянин из Прато, сосед Исидоро.

Народ ещё долго не расходился. Лёгкий ветер доносил с лугов запах альпийских трав.

— Где-то сейчас их души, — посмотрев вверх, сказал Паоло. — Может быть, они уже вознеслись к небесному порогу.

— А на земле всё как прежде, — вздохнула Маргарита. — Только братья, что лежат здесь, уже не встанут.

— Вспомни слова завета, — возразил Ремо. — «Не считай убитых за правое дело, не называй их мёртвыми, ибо они живут…»

— Теперь не придётся встречать солдат голой грудью, — заметил Антонио. — Бой принёс победу и оружие.

— Иметь бы его раньше, мы не потеряли бы стольких! — горестно воскликнул кузнец Стефано.

— И каких людей — Джованни, Пьетро, Игнацио!