— Братья, уже полмесяца мы осаждаем город, в котором вдвое больше солдат, чем у нас. Крестьяне жгут замки, но дальше своих деревень не идут. Их нерешительность на руку сеньорам. За это время феодалы собрали новую армию. С часу на час сюда прибудут войска Райнерия ди Монферрато. Мы рискуем оказаться между молотом и наковальней.
— А что слышно от наших из квартала кожевников? Может быть, им ещё удастся открыть городские ворота? Тогда мы захватим Верчелли до прихода крестоносцев.
— Невозможно. Только что из города пробилось двое. Кто-то донёс епископу. Башмачник Сильвано убит. Среди ремесленников идут аресты.
Послышались взволнованные голоса:
— Этого не хватало! Видно, вправду говорят — несчастье не приходит в одиночку!
— Нечего роптать на судьбу. Время дорого, — сурово прервал Дольчино. — Раз нет возможности взять штурмом Верчелли, надо оставить неудобные позиции и отступить к Гаттинаре.
— Но в Касале собраны осадные орудия. Если их подвезут, нам долго не продержаться.
— Там решим, что делать. Сейчас важно вывести отряды из-под удара. — Дольчино подозвал к себе кузнеца Альберто Карантино: — Возьми людей и отправляйся в Прароло. Предупреди наших, что мы уходим. В случае появления с той стороны рыцарей дай знать. А ты, Лонгино, поедешь к стрелкам Амброджо Саломоне и копейщикам, что у западных ворот. Пусть немедля выступают к Альбано и ждут нас в деревне. Марго с Федерико, позаботьтесь об обозе. Раненые должны быть отправлены в первую очередь.
Получив приказы, старейшины разошлись. Стан гаттинарцев пришёл в движение. Во все концы помчались всадники. Через час на месте большого лагеря остались пустые шалаши и навесы.
Под звуки боевых труб и громкий перезвон колоколов вступила в Верчелли армия союзников. Богатые горожане, купцы и духовенство в праздничных одеждах вышли на улицы встречать своих избавителей. На центральной площади перед собором Сан Андреа верчельский епископ торжественно благословил рыцарей и солдат, явившихся для защиты святой церкви. По случаю отступления еретиков во всех городских храмах служили благодарственные молебны.
В большой зале дворца епископа для обсуждения дальнейшего плана войны собрались кондотьеры католического войска. Вокруг стола, покрытого красным бархатом, в мягких венецианских креслах удобно расположились маркиз Райнерий ди Монферрато, граф ди Мазино, маркиз Мабфредо да Салюццо, молодой начальник верчельского гарнизона Симоне Колоббьяно и другие капитаны.
В конце галереи, ведущей во внутренние покои дворца, показалась грузная фигура верчельского епископа Райнерия де Пессано.
— Наконец-то мы дождались твоих воинов, — входя в залу, радостно приветствовал он маркиза ди Монферрато. — Немало чёрных дней пришлось нам пережить за последнее время. Дважды тряпичники чуть было не ворвались в город.
— Этого не случилось. Господь уберёг своих верных слуг, — улыбнулся маркиз. — Мы подавили восстание почти во всей Ломбардии. Очередь за Гаттинарой.
— Давно пора! Полгода ересиарх хозяйничает здесь, а христианские государи, вместо того чтобы помочь нам разбить его, шлют одни обещания.
— На этот раз разделаемся с патаренами. Под моими знамёнами семь тысяч воинов. Среди них доблестнейшие рыцари Европы.
— Говорят, вчера вы устроили мужикам кровавую баню, — с восторгом глядя на знаменитого кондотьера, спросил Симоне Колоббьяно.
— В Стропьяна они пытались сопротивляться. Это им дорого обошлось. Мои солдаты сожгли деревню дотла и перебили всех. Впрочем, десяток-другой каналий мы захватили живьём, чтобы повесить у вас на площади.
— Очень кстати, — потёр руки епископ. — Они составят компанию предателям из черни.
— Мы собирались их вешать на городских стенах, — сказал один из верчельских капитанов. — Там уже подготовлены столбы и крючья.
— Э, не всё ли равно, где разбойникам ворон кормить, — рассмеялся маркиз. — Решайте сами, где им лучше болтаться.
— Не спешите, господа, — поднялся с кресла граф ди Мазино. — Боюсь, с казнью придётся повременить. Только что из Гаттинары вернулся Томазо Авогадро, отпущенный за выкуп. Он привёз письмо Дольчино с предложением обменяться пленными. В случае расправы с их людьми отступники грозят поступить так же с оставшимися у них новарскими и верчельскими рыцарями.
— Этого нельзя допускать! В руках у тряпичников мой брат! — воскликнул сеньор Ансельмо. — Там Коккарелло и другие. Мы должны спасти им жизнь.
Епископ нахмурился:
— Думая о спасении тела, вы забываете о спасении души. Нельзя пойти на столь позорный обмен, не запятнав рыцарской чести. Менять дворян на мужиков — всё равно что признавать равенство между ними.