— Из-за таких царапин сотни отправились к праотцам, — возразил Ринальдо. — За вчерашний день на моих руках скончалось четверо.
Доктор принялся осторожно накладывать повязку. Кончив бинтовать, он сполоснул в тазу руки и, вытирая с лица пот, подошёл к сидевшим у очага Паоло и Анжеле. На лавке перед ними лежала открытая книга. Юноша водил по странице длинной лучиной, девушка называла знакомые ей буквы. Когда удавалось полностью прочесть слово, она торжествующе посматривала на работавшую у плиты старшую сестру.
— Вижу, дело идёт на лад! Из тебя получится неплохой учитель, — обратился медик к Паоло. — Только и учёным мужам не мешает иной раз прислушиваться к добрым советам. Почему ты не остался тогда в деревне?
— Но плечо почти зажило! Я уже мог держать арбалет, — смущённо пробормотал тот. — Если бы не метель…
— Знаю, знаю, во всём виновата метель! Благодари лучше свою ученицу. Если бы она не откопала тебя из-под снега да не принесла сюда, ты был бы сейчас в другом месте.
— Анжела? — Раненый удивлённо поднял брови. — Спасла меня и до сих пор не обмолвилась ни словом!
— Как ещё дотащила тебя в такой буран? — продолжал Ринальдо. — Когда меня позвали, ты был уже mortuus[39]. Пришлось минут десять растирать, прежде чем ты стал подавать признаки жизни. Покажи-ка руку.
— Кисть работает. — Паоло пошевелил локтем и пальцами. — Через несколько дней начну носить воду.
— Не вздумай поднимать тяжести. Дай мышцам срастись. — Доктор внимательно прощупал плечо. — Склеивать тебя в третий раз будет не так просто.
Во дворе раздались громкие голоса. Дверь с шумом распахнулась. В сопровождении Стефано и Милано Сола на пороге появился Джино. Его раскосые глаза весело щурились. Он торжественно нёс перед собой увесистый мешочек из чёрной кожи.
— Уж не золото ли тащишь? — усмехнулся один из раненых.
— Угадал! — Джино небрежно бросил мешок на стол; из него со звоном посыпались золотые монеты. — Двести флоринов без малейшего изъяна!
Все недоуменно уставились на вошедшего.
— Откуда такие деньги? — изумилась Марина.
— Не фальшивые, — пробуя на зуб монету, подтвердил Милано Сола.
— Выкуп за пленных? — спросил Ринальдо ди Бергамо.
— Или наши добрались до епископской казны? — предположил Паоло.
— Выкладывай, не тяни! — встряхнул односельчанина за ворот кузнец.
— Ни то, ни другое! — Джино пригладил бороду. — Варальский магистрат прислал остаток долга. После отхода крестоносцев вспомнили обещанное. Боятся, как бы мы сами не наведались в город.
— Кто же принёс деньги? — приподнял голову лежавший у окна Лонгино Каттанео.
— Явилась целая делегация: трое синдиков из купцов да пристав варальского подесты Фердинандо Гелья с солдатами.
— И Колоббьяно разрешил им пройти через свой лагерь?
— Они добрались в обход, правым берегом. Дольчино не хотел пускать их в селение, но один из синдиков занемог. Пристав попросил остаться с ним тут до вечера. Амброджо Саломоне повёл гостей к себе.
— Недурная плата за страх, — собирая раскатившиеся по столу флорины, сказал Милано Сола. — Что будем делать с золотом?
— Пока пусть лежит у вас. В ближайшее время обменяем на соль и муку. — Джино старательно завязал мешок.
В большой рваной палатке, разбитой за вновь отстроенным частоколом, капитан вольных стрелков радушно принимал варальцев. На перевёрнутой вверх днищем бочке лежали вяленая рыба, хлеб, овощи. Стоявшие вокруг бочонки помельче служили стульями.
— Выпей ещё, мессере Адуччо! После третьей, ручаюсь, всю хворь как рукой снимет, — потчевал Амброджо заболевшего синдика.
— Вино отличное, — принялся за новую кружку тот. — Кажется, настоящая верначча?
— Притом старая. Вожу от самой Гаттинары.
— И кресла удобные, не в каждом палаццо найдутся такие.
Предводитель стрелков похлопал по бочке:
— Другой мебели не держу, для моей обители хороша и эта.
— Воину не нужны лишние вещи, — согласился Адуччо. — Чем меньше добра, тем легче в походе.
— Иные проводят в походах целые годы, — возразил варальский пристав. — Разве, отказываясь от удобств, мы не сокращаем и без того не слишком долгую жизнь?
— Всякая жизнь коротка, если вдуматься в суть дела, — почесал грудь Амброджо. — И понятия об удобствах бывают разные. Одному нравится копить деньги, другому — тратить. Дольчино учит: не тот богат, у кого много а кто умеет довольствоваться малым.
— Выходит, любой подёнщик в городе богаче меня? — усмехнулся синдик. — Зачем тогда бунтуют? Наслаждались бы тем, что у них есть, чем страдать от того, чего не имеют.