— Не надо было платить им, тогда бы не ушли.
— Насильно всё равно воевать не станут. Вспомните судьбу Коккарелло. С наёмниками ссориться опасно.
— Мы не можем затягивать осаду.
— Значит, ответа отступникам не будет?
— Если опять пришлют парламентёров, вели их повесить на самом видном месте, чтоб не сомневались. Возьми пока отряды из соседних гарнизонов. Я поеду в Верчелли, позабочусь о подкреплениях.
Епископ ободряюще похлопал племянника по спине.
В огромном бревенчатом бараке на полтораста человек перед жарко натопленным камином собрались генуэзские арбалетчики и копейщики из Павии. Вдоль стен стояли в козлах щиты и пики. В углу находился длинный, грубо сколоченный стол, заваленный грязной посудой и бутылями из-под вина.
Солдаты негромко переговаривались:
— Вот и крещенье проходит, а мы торчим здесь — конца не видно.
— Дома сейчас веселятся. Наши, поди, только с мессы вернулись.
— После рождественского налёта священники перестали сюда наведываться. Монахи и те носа не кажут.
— Как быстро стемнело. Не успеет солнце зайти — хоть глаз выколи.
— Горы вокруг. Тут всегда так.
— На побережье тепло и снега почти не бывает, — усаживаясь поудобней, проговорил один из генуэзских стрелков. — В прошлом году в это время я в море ходил. Доведётся ли ещё порыбачить?
— Может, и доведётся, если уцелеешь, — усмехнулся другой. — Пока что еретики нас вместо рыб ловят. Ночью опять на стене дозорных сняли.
— Швейцарцы вовремя убрались. Вчера как раз бы их черёд стоять в дозоре.
— Махнули через горы — и дома, — вздохнул генуэзец. — Нам так просто не выбраться. Внизу заставы. Живо вздёрнут. Епископ не церемонится с дезертирами.
— Попасть на пику к патаренам не лучше. Они подползают по снегу и бьют в упор.
— Чем без толку стеречь гору, охраняли бы как следует лагерь. Зимой от стены мало проку. Всё равно отступники прорываются. Недавно прошёл целый отряд с провиантом. Мы не успели даже поднять тревогу.
— Нельзя упускать Дольчино, — возразил сидевший на барабане рыцарь в потёртом меховом плаще. — Надо кончать с тряпичниками.
— Третий год кончаем, а их всё больше становится. И дерутся с каждым днём злее.
— Утром опять из катапульт отрубленными головами стреляли. Одна долетела почти до барака, голова варальского подесты сеньора Бруцати.
— Сами отказались выкупать пленных. Теперь пощады не жди… Не знаю, что они с нами до сих пор церемонились. Раньше за каравай хлеба отпускали.
— Солдатская шкура стала дешевле бараньей, — согласился генуэзский арбалетчик. — Чёрт меня понёс на эту бойню! Всё из-за проклятых долгов.
Снаружи донёсся пронзительный крик. Вскочив на ноги, все похватали оружие.
— Ещё кого-то! Совсем рядом, — прислушиваясь, пробормотал рыцарь.
— По голосу — Теренцио!
Несколько стрелков, прикрываясь щитами, торопливо двинулись к выходу.
Через минуту внесли двух дозорных. Один не подавал признаков жизни, второй громко чертыхался. В плече у него торчала стрела.
— Проклятая тварь… бросилась сзади… я только поднял копьё… стрела.
Раненый хрипло застонал.
Подняв факелы, солдаты обступили мёртвого Теренцио. Его глаза были широко открыты, рот перекошен. У горла виднелись кровоточащие следы клыков.
— Насмерть загрызла, — стуча зубами, перекрестился низкорослый копейщик. — Как тогда с Анастазио.
— Снова ведьма охотится?
— Кому ж ещё.
— Клянусь душой, с меня хватит. Больше здесь не останусь, — тихо прошептал генуэзец.
* * *В конце января постоянные налёты патаренов заставили крестоносцев отступить от Лысой Стены. Несмотря на требования епископа и присланную помощь, Колоббьяно был вынужден отказаться от прямой осады. Сильно растянутые укрепления, занесённые снегом, не давали возможности отражать внезапные ночные атаки. Союзникам пришлось перенести лагерь в Пьоде.
Это позволило Дольчино посылать небольшие отряды за провизией. Но ближайшие деревни были почти все уничтожены, а в уцелевших находились сильные гарнизоны.
Лишь ценой многих жертв удавалось добывать продовольствие.
Как-то буранным февральским утром на обрывистом склоне соседнего хребта дозорные апостоликов заметили чёрные точки. Они медленно приближались со стороны Альп ди Мера, считавшихся зимой непроходимыми. Через некоторое время можно уже было различить вереницу людей с санями, с трудом прокладывавших дорогу по глубокому снегу.
Весть быстро облетела землянки и пещеры. Не обращая внимания на пронизывающий ветер, мужчины, женщины, дети поспешили наружу. Все в изумлении следили за движением неизвестных.