Мне не раз приходилось ставить Колеснику задачи на разведку, принимать от него доклады о боевых вылетах. И всякий раз я поражался, как Василий Артемьевич умудрялся увидеть и запомнить такие мельчайшие детали и подробности о вражеских войсках, которые другие летчики попросту не замечали. 19 января 1942 года Василий Колесник и Павел Лазюка, несмотря на крайне неблагоприятные метеоусловия, обнаружили с воздуха крупную группировку противника в районе Чистяково. Командующий ВВС Южного фронта генерал К. А. Вершинин объявил им за это благодарность.
Мне же запомнился разведывательный полет этой пары в начале февраля. В конечном пункте маршрута, под городом Сталино (Донецком), их внезапно, атаковала шестерка "мессершмиттов". В неравном бою не раз создавалась критическая ситуация, когда вражеские истребители разъединяли Колесника и Лазюку и поодиночке брали в клещи. Но всякий раз наши летчики, искусно маневрируя, уходили от наседавшего врага и в свою очередь лобовыми атаками наносили ответные удары. Колеснику удалось тогда сбить один истребитель противника. Остальные после безуспешного преследования отстали. А наши разведчики благополучно вернулись на аэродром. Помню, стоял сильный мороз, а они вылезли из кабин мокрые, словно из бани...
Итак, Василий Артемьевич был назначен командиром 805-го истребительного авиаполка. Вместо него помощником командира 88-го полка по военно-стрелковой подготовке стал Евгений Пылаев. Штурманом полка назначили Кубати Карданова, Афанасия Лукина - командиром эскадрильи.
Именно ему, Лукину, и Василию Собину, командиру звена, 21 ноября 1943 года довелось провести памятный всем воздушный бой. Две четверки ЛаГГ-3 поднялись тогда на перехват бомбардировщиков противника. Первая группа - восемь "юнкерсов" под прикрытием четырех "мессеров" - уже прорвалась к переднему краю и начала бомбить наши позиции на керченском плацдарме. Лукин скомандовал Собину отвлечь истребителей на себя и затем атаковать вторую группу "юнкерсов", а сам повел свою четверку на первую группу. Под прикрытием старшего лейтенанта Г. И. Наумова Лукин стремительно атаковал и с первого же захода подбил один "юнкерс". Радиостанция наведения подтвердила с земли:
- Горит. Бей другого!
Лукин бросился догонять еще один самолет врага и вскоре метким огнем метров со ста поджег и его. Но в это время "мессеры" сумели подбить машину одного из ведомых - лейтенанта Н. Г. Шаронова. Тому на подмогу бросился Наумов - отогнал истребителей и заодно сбил "юнкерс". А Шаронов повел свою горящую машину к нашей территории.
Успешно атаковали врага и летчики собинского звена. Всего в этой схватке наши истребители - восемь машин против вражеских двадцати - сбили четыре "юнкерса", один "мессер", еще один Ю-87 подожгли, и тот, потянув за собой черный шлейф, со снижением ушел за линию фронта.
Немало подобных боев довелось провести нашим летчикам в районе Керчи в хмурые дни осени и зимы 1943/44 года. За одним из них как-то наблюдал командующий 4-й воздушной армией генерал-полковник авиации К. А. Вершинин. После этого он прислал телеграмму командиру 229-й авиадивизии:
"14 января 1944 года в 16.00 группа бомбардировщиков Ю-87 была встречена на подходе к району Керчи и решительными атаками окончательно рассеяна, в панике она побросала бомбы. Большинство бомб упало в море. Это происходило на глазах у всех наземных войск. Один самолет противника был буквально загнан в море и утонул вместе с экипажем. Личному составу групп Князева, Лукина, Павлова, Макарова за храбрые и упорные атаки, закончившиеся победой, объявляю благодарность"{9}.
В результате активных действий наших истребителей противник в начале 1944 года был вынужден выполнять бомбометание с высоты 3500 - 4000 метров. Это заметно снижало эффективность действия немецких бомбардировщиков, заставляло врага переходить на ночные полеты, но и они желаемого результата не принесли наши истребители были начеку.
Вместе с тем в этот период и у нас были трудности. Прежде всего сложные погодные условия. С ноября по январь над Керченским проливом гуляли низкие облака, по утрам стояли густые туманы. В этих условиях летчиков подстерегали неудачи. Вот что произошло, например, с Кубати Кардановым. Как-то он получил задание на вылет со своей группой в район Керчи для прикрытия наших сухопутных войск. Не успев долететь до цели, услышал по радио новый приказ с командного пункта: "Южнее Керчи шестерка "мессеров" атакует нашего разведчика. Спешите на выручку". Далее следовали координаты. Карданов взял указанный курс. Машина у него была новая, мотор мощный - дав полный газ, он вырвался вперед и вскоре увидел картину боя: шестерка "мессершмиттов" против одного нашего Пе-2. Горячий Кубати, выручая "пешку", сошелся в жестокой схватке с четырьмя "мессерами". Увернувшись от них, он стремительно атаковал расстреливавшую Пе-2 пару и сбил одного фашиста точной очередью. Второй "мессер" рванулся вверх, Кубати за ним, и в этот момент его самого в упор прошил очередью один из гитлеровцев. Да, на этот раз Карданов увлекся, оставив ведомых позади, и поплатился за это тяжелым ранением: безжизненно повисла раздробленная в локте левая рука. Однако он помог нашему разведчику уйти от преследования. Превозмогая боль, сам Карданов тоже довел машину до своего аэродрома. А оттуда путь был один - госпиталь, неизвестность окончательного исхода ранения... Так закончился его 663-й боевой вылет.
Были в полку и другие потери. Погиб заместитель командира эскадрильи Г. И. Наумов, тяжело был ранен В. Е. Потасьев. О легких ранениях и говорить не приходилось. Здесь доставалось работы новому полковому врачу капитану медицинской службы Г. Н. Фрейману, сменившему всеми уважаемого ветерана К. С. Кондрычина. Новый врач оказался на редкость энергичным человеком, быстро завоевавшим популярность у летчиков, особенно после того, как они узнали, что в полк он прибыл с Малой земли, где служил во 2-м батальоне 31-го парашютно-десантного полка.
Словом, враг не собирался отдавать Керчь и Крым без боя. Немцы укрепляли оборону, совершали налеты на наши войска, постоянно меняя тактику. Порой наши авиачасти не всегда оперативно отвечали на его действия: раскисшие в непогоду грунтовые аэродромы Таманского полуострова не позволяли самолетам быстро подняться в воздух. Необходимо было срочно что-то придумать. Тогда-то и пришла мысль приспособить для боевой работы небольшую площадку на керченском плацдарме, названную по расположенному вблизи населенному пункту Опасной. Не знаю, как поселок, но площадка свое наименование оправдывала: она постоянно была под артиллерийским огнем противника, а по ночам он ее регулярно бомбил. В эту горячую точку, расположенную в 3 - 4 километрах от передовой, были направлены две эскадрильи - одна из 88-го авиаполка под командованием Василия Собина, вторая - из 42-го гвардейского авиаполка. Старшим всей группы был назначен капитан Князев, заменивший Карданова в должности штурмана полка.
В одном из первых боевых вылетов с площадки Опасная, помнится, отличился Василий Собин. Это произошло 3 декабря. День выдался холодный, пасмурный. У берегов со скрежетом лезли друг на друга льдины. Порывистый ветер гнал через пролив пенные волны. Под прикрытием низких облаков над нашими позициями внезапно появилась группа вражеских истребителей. Тогда наперехват с Опасной поднялась четверка Собина. Несмотря на численное превосходство, немцы не выдержали натиска. Наши пилоты уже собрались возвращаться на площадку, радуясь успеху. Но преждевременно: подошла новая группа "мессеров". И снова бой. Снова фашисты стремятся атаковать четверку с разных сторон. В какой-то момент паре "мессеров" удалось оторвать один из наших истребителей от остальных и поджечь его. Собин, заметив это, сумел отогнать стервятников и помочь товарищу выйти из боя, чтобы дотянуть до спасительной Опасной. Товарища Василий выручил, но сам попал в беду - за ним начали охотиться сразу четыре "мессера", и один угодил в самолет Собина пулеметной очередью. Пламя охватило машину. Мотор зачихал, и самолет начал терять высоту. Дым разъедал глаза летчика, в кабине стало трудно дышать, горячий воздух обжигал тело... А Василий, прикрыв колени регланом, лицо - перчаткой, тянул машину до своих. Надо бы уже садиться. Но куда? Внизу вода пролива, да и ее из-за дыма не видно. Собин почти интуитивно выбирал ручку управления на себя, пытаясь спарашютировать. И вот в какой-то момент летчик почувствовал сильный удар - самолет упал в воду и начал тонуть.