— А твоя репутация?
— Не важно, — пожал плечами Бэй и вернулся к бумагам.
Он практически водил носом по пергаменту, так близко наклонялся над столом. Гермиону это обычно смешило, она то и дело хотела сделать замечание, но всегда вовремя прикусывала язык.
— Я компенсирую тебе штраф, даже если это займёт всю жизнь, — твёрдо заявила она, потому что ни на что другое не могла повлиять.
— Понадобится три твоих жизни, Грейнджер, — хмыкнул Бэй и поспешно добавил: — Я не имел в виду ничего плохого. А это просто деньги. Не думай об этом.
Гермиона не стала спорить, но не отказалась от своей мысли. Она не хотела оставаться в долгу перед Бэем. Хоть она и не была аристократкой, тоже относилась к долгам серьёзно.
Дни шли своим чередом, Гермиона постепенно стала участвовать в делах Бэя, помогала просителям и в общем увлеклась «хозяйскими» делами. Отчасти потому, что просто не умела сидеть на месте, а отчасти потому, что ей это нравилось. Она видела нуждающихся людей и не могла пройти мимо, она хотела помочь, а Бэй давал ей такую возможность. Со временем Гермиона подумала, что из них получилась неплохая команда.
Теперь они почти всё время проводили вместе, и пусть занимались делами, Гермиона чувствовала, что с каждым днём они становятся всё ближе. Она иногда пила чай с Эвридикой, слушая истории о старой аристократии и об их с Крофордом любви. Теперь портрет на стене вызывал у Гермионы скорее печаль, чем страх. Каждый день она хотя бы коротко переговаривалась с Викторией. Той было очень интересно узнать о мире магглов, и Гермиона рассказывала и отвечала на вопросы. Остальные портреты тоже слушали, а потом шёпотом обсуждали и удивлялись. Гермиона заметила, что даже Крофорд прислушивался, хоть и не подавал вида.
Как-то, зайдя в кабинет без стука, Гермиона застала Бэя посреди комнаты с палочкой в руках. Он шептал заклинание, глядя под потолок. Проследив его взгляд, Гермиона увидела ветку омелы. Подчиняясь заклинанию, она скользнула в руки Бэя, и тут он заметил, что уже не один. Вдруг густо покраснел — Гермиона не знала, что он способен быть настолько красным, — и объяснил:
— Это Фригги. Немного увлеклась.
Гермиона улыбнулась и сделала вид, что не заметила смущения Бэя. Он положил ветку на стол, и они занялись повседневными делами, но Гермиона поняла, что самое время готовить подарки. Проблема была в том, что она совершенно не представляла, что дарить Бэю. Ей нужна была помощь.
— Милая, я бы и рада помочь, но Бэй не особенно любит праздники, — вздохнула Виктория. — Обычно прячется у себя в комнате и не выходит, пока последние украшения не снимут со стен.
Гермиона и правда заметила, что в кабинете, кроме омелы, так и не появилось ни единого атрибута наступающего Рождества.
— Почему?
— Неприятные ассоциации, — туманно отозвалась женщина и вдруг покосилась на портрет Крофорда.
Тот демонстративно отвернулся, но, когда заговорил, голос его был грустным:
— Я хотел, чтобы мой сын был сильным и стойким. Я боялся за него.
— И лишил мальчика детства, — добавила Виктория, но без малейшего укора. — Кажется, это называют жёсткой любовью.
Крофорд ничего не ответил, а Гермиона сочла за лучшее вернуться в комнату. Чем больше она узнавала об отце Бэя, тем страннее получался портрет. Любящий муж и заботливый хозяин, но строгий отец и последователь Тёмного Лорда. Эти характеристики никак не соединялись в одного человека, что озадачило Гермиону.
Невозможность пройтись по магазинам и подобрать подарки для своих новых друзей — Фригги, Маршалла и Эвридики — угнетала её, но Бэй неловко предложил ей сделать заказ в магазинах Косой аллеи, чтобы специально нанятые люди доставили их прямо на дом. Гермиона с радостью приняла эту идею. Подарок для Бэя она так и не придумала, зато заказала для Фригги прелестный комплект из варежек, шапочки и шарфа и попросила Бэя помочь выбрать запонки для Маршалла.
— А твоя мама? Что она любит?
— Сладкое, — с тёплой улыбкой отозвался Бэй. — Чем слаще и интереснее, тем лучше.
К счастью, Гермиона знала хозяев лавки с необычными сладостями. Отдельно она написала письмо братьям Уизли, убедительно попросив их не класть в заказ особенно необычные выдумки. Подчеркнула это трижды, чуть не порвав бумагу пером.
Приятные хлопоты отвлекали Гермиону от мысли, что это первое Рождество, которое она будет встречать вдали от родителей или друзей. Но теперь это осознание не было таким грустным, она свыклась с поместьем Солсбери, обрела новых друзей и смысл в каждом дне. Гермиона поняла: не важно, как долго продлится её вынужденное отлучение от прежней жизни, в такой компании это время будет очень приятным.
Заказанные подарки должны были прийти в Канун Рождества, поэтому теперь Гермиона терзалась только тем, чем же одарить Бэя. После слов Виктории она стала замечать, как упорно он избегает смотреть на украшения в коридорах, как Фригги, доставляя ему чай или быстрый перекус, появлялась в обычном платьице, хотя перед Гермионой уже несколько раз красовалась в рождественском наряде. Но когда сквозь стены доносились рождественские мелодии, сотворённые талантливой пианисткой, Бэй слегка улыбался.
В Канун Рождества стук Маршалла застал Гермиону совершенно готовой провести день с Бэем, который не переставал разбираться в доходах с земель и выслушивать просителей, которых с праздниками стало ещё больше.
— Открыто!
— Извините, мисс, — отозвался Маршалл, так и не открыв дверь, — к вам посыльные с Косой аллеи. Ожидают вас.
— Хорошо, сейчас спущусь, — сказала Гермиона, мысленно подосадовав, что ей даже нечем поблагодарить посыльных за их труд. Оплату подарков Бэй взял на себя, и Гермиона, вопреки его возражениям, составила расписку, в которой обязалась непременно вернуть всю сумму до последнего сикля. — Спасибо, Маршалл!
Распахнув дверь, она не успела не произнести ни слова, как сильные руки сгребли её в охапку и приподняли над полом.
— Сюрприз! — воскликнул Рон, чуть не оглушив Гермиону.
— Как?.. Что?..
— Бэй просил передать, что это его подарок, — улыбнулся Гарри, появляясь из-за спины друга с двумя пакетами.
Гермиона потеряла дар речи, слёзы брызнули из глаз, поэтому она торопливо схватила его и прижалась как можно крепче. Колючий свитер друга раздражал лицо, но Гермиона не сразу смогла от него оторваться. Гарри крепко стискивал её в объятиях, а, отстранившись, смущённо промокнул глаза под очками. Рон же сиял, как начищенный галлеон, и тут же снова подхватил Гермиону. На этот раз она протестующе взвизгнула и воскликнула:
— Рональд Уизли!
— Ты превращаешься в мою мать, — недовольно пробурчал Рон. — Это не к добру.
— Ребята, я так счастлива вас видеть!..
Гарри сбивчиво рассказал, как с ним связался Рон, которому сказали братья, что из поместья Солсбери сделали заказ в их лавке. К заказу прилагалась записка, где Бэй предлагал друзьям приехать и остаться в его поместье на ужин.
— Разве это не опасно? — осторожно спросила Гермиона.
— Дамблдор сказал, что нам можно видеться, только редко, чтобы мы не успели что-нибудь опять натворить, — пожал плечами Рон.
Они устроились на кровати Гермионы. Друзья принесли не только подарки, но ещё и разные сладости, чтобы налопаться от души. Уже через несколько минут Рон был усыпан пустыми фантиками, которые то и дело падали на пол, а Гермиона его за это отчитывала.
Но она была счастлива. Они смеялись, шутили, рассказывали, как им живётся порознь. Гарри говорил, что на площади Гриммо хоть и одиноко, но есть, чем заняться. Теперь его опекуном был Люпин, это удалось провернуть только благодаря Дамблдору. Рон сходил с ума от скуки в Норе, хотя недавно братья разрешили ему иногда посещать их лавку.
Гермионе же казалось, что ей совершенно нечего рассказать, но, начав, не могла остановиться. Друзья слушали её, раскрыв рты и то и дело переглядываясь. О Виктории и Эвридике, Фригги и Маршалле она говорила с такой теплотой, что Гарри улыбнулся, а Рон заметно расслабился. Рассказ о приёме у Малфоев друзья встретили очень живо, но Гермиона постаралась их успокоить и заверить, что ничего такого не произошло. Они не поверили, но больше расспрашивать не стали. Она упомянула и о предотвращённой эпидемии и неожиданно пустилась рассказывать о Бэе и том, как они помогают местным жителям.