Бэй вдруг прошептал:
— Могу я… в качестве подарка тебя поцеловать?
Волна дрожи прошла по телу Гермионы, ей вдруг стало жарко, хотя на ней не было ни единой сухой нитки.
— Ты уже подарил мне встречу с друзьями, — отозвалась она, тем не менее не делая попыток уйти.
В глазах Бэя мелькнуло сожаление, и Гермиона поняла: ещё мгновение — и момент будет упущен.
— Но это традиция, — быстро сказала она, облизнув губы. — По традиции нужно поцеловаться под омелой. Такие правила.
Бэй медленно, словно боялся вспугнуть, протянул к Гермионе руки и обхватил её лицо. У него были обжигающе ледяные пальцы, но она даже не вздрогнула, не желая ничего испортить. Казалось, это длилось вечность — их губы соединились, и Гермиона ощутила трепет по всему телу, так ласково и нежно Бэй к ней прикасался. Поцелуй был коротким, но в нём было сказано столько, сколько было невозможно сказать словами.
— Скоро ужин… — прошептал Бэй, когда всё прекратилось. Он всё ещё не отпускал Гермиону, а она не хотела уходить. — Тебе нужно переодеться, а то простынешь.
От нежности в его голосе она вдруг вспыхнула и опустила глаза. В то же мгновение Бэй отступил, а Гермиона побежала к себе в комнату. Если бы сейчас Гарри и Рон взялись соревноваться с ней в беге, то она победила бы обоих.
========== Глава девятая ==========
Гарри и Рон уехали после ужина, во время которого дважды затеяли драку едой и забрызгали пуддингом костюм Бэя. Тот только посмеялся.
Гермиона чувствовала себя абсолютно счастливой. Проблемы внешнего мира отступили на второй план. И, проводив друзей до ворот, где их ждала карета, она поняла, что, пусть расставание и было для неё тяжёлым, в дом она возвращалась всё ещё в приподнятом настроении. Причиной этому был поцелуй с Бэем.
— Это не навсегда, — сказал он, встретив Гермиону в прихожей. — Они ещё приедут, обещаю.
— Я верю, спасибо, — улыбнулась она и с удивлением поняла, что тут же смущённо опустила глаза.
— Это был насыщенный день, — сказал Бэй. — Ты сильно устала?
В его голосе Гермионе почудилась надежда на отрицательный ответ. Ей вдруг стало неловко и странно находиться рядом с ним после того, что произошло в кабинете, поэтому с сожалением ответила:
— Да, пойду к себе.
Бэй поджал губы и кивнул.
— Спокойной ночи, Гермиона.
Сам же он отправился в кабинет, потому что был не в силах сейчас лечь и уснуть. В голове было столько мыслей, а в груди — столько чувств, что хотелось что-то делать и с кем-то говорить.
— Спокойной ночи, Бэй…
Он слышал шаги по лестнице, но не обернулся, а плотно закрыл за собой дверь. Работать совершенно не хотелось, мысли путались, но в них внеслась хоть какая-то ясность, когда над головой раздалась тихая мелодия. Бэй тут же пошёл на звук.
Мать любила под настроение перебрать клавиши фортепиано в своей комнате. Когда-то она только ради этого собирала приёмы и предлагала гостям танцевать исключительно под её аккомпанемент. Со временем такие вечера сошли на нет, и Эвридика играла в бальной зале только для слуг и мужа с сыном. После смерти Крофорда прекратились и эти редкие концерты. Теперь мать не любила, чтобы кто-то был рядом, когда она играла, но Бэй надеялся, что сегодня она сделает для него исключение.
После стука в дверь мелодия резко оборвалась, раздался стук опущенной крышки пианино. Летящие шаги — и перед Бэем появилась мать, как всегда одетая так, будто в любой момент ждала визитёров.
— Мальчик мой! В чём дело? — встревожилась она.
— Хотел тебя увидеть. И послушать, как ты играешь.
Эвридика радостно улыбнулась и взмахнула рукой.
— Конечно, дорогой. Может, пригласим и мисс Грейнджер? Устроим музыкальный вечер…
— Гермиона уже легла спать, — возразил Бэй, не зная, что в этот момент Гермиона чутко прислушивалась к тишине, надеясь, что музыка возобновится и хоть ненадолго заглушит её размышления о том, что происходит между ней и Бэем. — Сыграешь для меня?
— Что ж, если только тихонько, — отозвалась мать и кивнула на один из пуфиков. — Садись, слушай и не перебивай.
Бэй усмехнулся. Мать всегда говорила, что музыка — её способ общения с миром, и он удаётся ей намного лучше слов.
Он слушал. Мелодия была лёгкой и светлой, задевающей что-то внутри. Бэй не хотел думать о Гермионе, но думал и поражался, как набрался столько храбрости, чтобы её поцеловать. Это было какое-то помутнение, ощущение лёгкости и нереальности происходящего. Бэй не любил праздники, но этот Канун Рождества он запомнит на всю жизнь.
От воспоминания о поцелуе, таком лёгком и жарком, по телу распространилась дрожь, в пальцах снова возникло щекочущее ощущение прикосновения к её коже. Бэй как наяву видел взгляд Гермионы, её улыбку и чувствовал, как доверчиво и просто она поддаётся его касаниям…
Бэй был охвачен реальностью, которая казалась фантазией, и погрузился в это настолько, что даже не заметил, как мать уже не играла и с интересом на него смотрела.
— Я закончила, — объявила она. — Теперь твоя очередь говорить.
Да, ещё она использовала этот приём, чтобы вывести на откровенный разговор.
— Сегодня я пришёл только слушать, — мягко возразил Бэй.
— Что ж, раз так, то следующий концерт будет завтра, — махнула она рукой, с грохотом опуская крышку пианино. — На сегодня всё.
Бэй направился к двери, но на полпути его остановил голос матери:
— Дело в мисс Грейнджер, не так ли?
— Ты не отпустишь меня просто так, да? — хмыкнул Бэй.
— Напомню, ты сам пришёл, — с улыбкой отозвалась Эвридика. — И вспомнить не могу, когда такое было в последний раз. Значит, тебе нужен собеседник и друг.
Бэй вздохнул и сел рядом с матерью. Она некоторое время внимательно на него смотрела и потом спокойно сказала:
— Ты в неё влюбился.
— Я пока не уверен, — отозвался Бэй, но что-то в нём странно затрепетало при этих словах. Было ощущение, что его раскрыли против воли. — Я не понимаю, что чувствую.
— Что ж, подождём, пока ты это поймёшь, — иронично отозвалась Эвридика и вдруг улыбнулась. — Разве могло быть иначе? Мало кто способен устоять перед умной и сильной женщиной. К тому же, обладающей недурной внешностью.
— Она особенная, — подтвердил Бэй. — Но не думаю, что ей это нужно. Если я ей скажу… Это только всё усложнит.
— Вы уже помолвлены, — напомнила мать. — Мне кажется, всё очень даже закономерно.
— Это другое, — возразил он, принявшись тревожно ходить по комнате. — Она сделала это, чтобы спасти себя, свою семью и друзей. Не потому, что хотела быть со мной. Понимаешь?
— Понимаю, — согласилась Эвридика и задумалась. — Но ты должен сказать ей о своих чувствах, Байярд. Это будет правильно.
— А мне кажется, что это нечестно. Она зависит от меня, я дал обещание её защищать. Что она подумает, когда я признаюсь? Если она ответит взаимностью, как мне знать, что это искренне, а не из желания любой ценой остаться под моей защитой?
— Во-первых, перестань мельтешить, у меня из-за тебя мигрень, — скривилась Эвридика, театрально поднеся платок к глазам. — Во-вторых, не могу поверить, что ты действительно это говоришь. Думаешь, мисс Грейнджер на самом деле способна манипулировать твоими чувствами из страха за свою жизнь?
— Не знаю, — честно признался Бэй, чувствуя себя совершенно опустошённым.
— Ты совершенно не разбираешься в женщинах, верно?
Он согласно кивнул. Прежде у него никогда и не было желания в них разбираться. Пустые влюблённости прошли мимо него стороной. Когда ровесники обретали первые симпатии, держались за руки и совершали первые ошибки в отношениях, Бэю пришлось резко повзрослеть и заменить отца, хозяина дома. Он перескочил эту ступень, и теперь чувствовал себя растерянным.