— Да, подобрал! — тут же снова вспыхнул Рон, и по его тону Бэй понял, что в этот раз так просто его погасить не удастся. — Слизеринца! И сына осуждённого Пожирателя!
Всё произошло в один миг — Гермиона вскочила с места, Гарри заслонил её собой, а Рон и Бэй вдруг оказались нос к носу. Атмосфера резко накалилась до предела. Бэй не дрогнул перед огнедышащей махиной, которой сейчас предстал Уизли. Сам он был копией отца, статного, бледного, темноволосого и предпочитающего орудовать умом, а не палочкой. Но всегда готового отстоять свою честь любым способом.
— Даже не смей упоминать моего отца…
— Довольно!
В былые времена этот голос заставлял их содрогаться, ещё на далёком первом курсе, который для Золотого Трио был намного ближе, чем для Бэя. Ему оставался последний год обучения, но он давно был взрослым, ему пришлось стать им в одночасье. Тем не менее, он не потерял уважения к старшим, чьи моральные ориентиры были ему близки. Вот с Амбридж они как-то не сошлись. Некстати зачесался шрам от поучающей надписи, но её лозунг «Я должен уважать старших» никогда не смог бы въесться так же глубоко, как отцовское «Уважай только тех, кто этого заслуживает».
— Это правда? — с надрывом спросил Гарри, и в его голосе Бэй услышал интонации обманутого ребёнка, который по наивности и юности идеализировал отца.
Эти нотки Бэю были знакомы, впервые он услышал их в своём же голосе — первый и последний раз, когда встретился с отцом незадолго до казни.
— Правда, — спокойно подтвердил Дамблдор, — но я просил мне поверить. Просил вас всех. Мистер Солсбери на нашей стороне.
— Вы ошибаетесь, профессор, — холодно возразил Бэй, отходя от Рона и останавливаясь так, чтобы предупредить его возможный бросок. — Я ни на чьей стороне. Моя семья находится в нейтралитете. Мы не заинтересованы в войне и не имеем никакого желания присягать какой бы то ни было стороне.
— Почему вы считаете, что он поможет? — спросил Гарри у директора.
Бэй почувствовал скользящий взгляд Дамблдора, который будто бы раздумывал над этим вопросом. Бэя сковало льдом — он ждал ответа не меньше, чем Поттер, потому что это бы показало, тому ли человеку он доверился несколько лет назад.
— У меня есть все основания так считать, — ровно ответил Дамблдор. — Мистер Солсбери показал себя как человек чести, умеющий держать своё слово. Именно поэтому я в нём уверен.
Бэй посмотрел на Гермиону, он понимал, что она была центром происходящего. Бледность её не покидала, но она ожила и уже будто бы ощущала реальность. Бэй не знал, так ли слепо она верила воле Дамблдора, как Поттер, но сейчас это было и не важно. Бэй знал, что согласится на предложение, но оно пока не было произнесено. Словно подслушав его мысли, директор повернулся к нему и спросил:
— Мистер Солсбери, вы согласны заключить с мисс Грейнджер помолвку и отправиться с ней в свои земли на срок, необходимый для решения ситуации с Министерством Магии?
— Почему она не может выйти замуж за одного из этих двоих? — спросил Бэй, прекрасно зная ответ, но желая, чтобы он прозвучал и для Поттера с Уизли.
— По законам маггловского мира Гермиона не может так рано выйти замуж, — вдруг ответил Гарри хмуро, — поэтому я не могу жениться на ней. А по законам магического мира…
— …чтобы заключить брак до семнадцатилетия, я и мой род должны обладать определённым статусом и владениями, — недовольно закончил за него Рон.
— Поэтому вам нужен аристократ с землями и золотом, — усмехнулся Бэй. — При этом достаточно безумный, чтобы рискнуть этим и своей жизнью, ввязываясь в возможную войну с Сами-Знаете-Кем и Министерством Магии.
В кабинете воцарилась тишина. Гарри и Рон переглядывались, явно сомневаясь в согласии Бэя, директор просто выжидал, но Бэй смотрел только на Гермиону. Она, стиснув зубы и сложив руки на груди, встретила его взгляд и явно не собиралась уступать в этом бессловесном поединке. Ей явно было непросто сдерживать себя, но среди аристократии ценилось умение владеть собой.
— Я согласен, — ответил Бэй, не моргнув и глазом. — Я так понимаю, лучше не затягивать. Объявим завтра, если вы не против… мисс Грейнджер.
Он склонил голову в лёгком поклоне. Девушка явно растерялась, побледнев ещё сильнее.
— Мистер Солсбери, мисс Грейнджер, подойдите, вам нужно поставить подписи, — сказал Дамблдор, нисколько не удивившись исходу. — Чем раньше мы отправим письмо в Министерство, тем скорее мисс Грейнджер получит необходимую протекцию.
Бэй в несколько шагов оказался рядом и поставил подпись — магия лишь слегка ущипнула его за палец. Это было необходимо, чтобы было прозрачно — всё произошло на добровольной основе. Очередь была за Гермионой, и Бэй усомнился. Осознаёт ли она происходящее? Не отступит ли в последний момент? Если она будет сомневаться и не сможет очистить свой разум, то пергамент воспламенится — и ничего не произойдёт. В этом случае для Бэя ничего не изменится, он вернётся в свою комнату и предастся заслуженному отдыху. Он ничего не потеряет, но ему было интересно — она и правда настолько безрассудна, что заключит помолвку с совершенно незнакомым человеком? Они никогда и не пересекались и не были официально знакомы. Бэй был на два года старше неё, хоть и часто слышал о той самой Гермионе Грейнджер, очень умной и очень раздражающей, если верить Малфою. Бэй ему не верил, но имя запомнил.
И теперь было очень интересно стоять рядом с ней, наблюдать, как она трясущейся рукой берёт перо, кусает и без того болезненно красные губы, а потом одним махом подписывает свой приговор. Пергамент выдерживает эту атаку и остаётся всё таким же цельным и неумолимо жестоким.
— Теперь вы связаны обязательствами, — проговорил Дамблдор, и в его голосе послышалось неподдельное сочувствие.
Бэя это не касалось — его роль на сегодня была завершена, поэтому он двинулся к выходу, быстро спустился по винтовой лестнице и оказался в леденящем кожу и кости коридоре. Пальцы вдруг снова обожгло фантомной болью, а разум — осознанием: да, это действительно было, он на самом деле теперь помолвлен с Гермионой Грейнджер. Думал ли он, что однажды так случится? Совершенно точно нет, но Бэй знал, что каждое решение влечёт за собой последствия. И он был к ним готов.
Вскоре его настигли быстрые лёгкие шаги, и Бэй очень не хотел оборачиваться. Он безошибочно определил, кто его преследует. Это шуршание никак не могло принадлежать неуклюжему Рону или торопливому и шумному Гарри и уж точно не соответствовало летящей походке директора.
— Солсбери!
Бэй остановился и развернулся на каблуках. Выкрик получился негромким, видимо, Гермиона сама не хотела создавать много шума, но и этого могло быть вполне достаточно, чтобы привлечь Филча или миссис Норрис. И Бэй не знал, о чём думала девушка, но он совершенно точно не желал, чтобы их застали вместе ночью.
— Что вам, мисс Грейнджер?
Гермиона даже притормозила от такого обращения, но потом прищурилась.
— Почему ты согласился?
— Это касается только меня и Дамблдора. Можешь быть уверена, обязательства, которые нас связывают, обеспечат тебе полную неприкосновенность, — ровно ответил Бэй. — Ещё вопросы?
— Да, — решительно заявила Гермиона и вдруг будто бы сдулась. — Когда… мы выдвигаемся?
Бэй видел, что эти слова даются ей очень сложно. Бледность её не покинула, зато заострила черты лица. Среди аристократов это считалось красивым и благородным, но Бэй предпочитал живых и неидеальных.
— Утром, после завтрака. Я отправлю сову в поместье, там всё подготовят. Надеюсь, ты попрощалась с родителями. Контактировать с кем-либо за пределами поместья тебе будет нельзя.
Гермиона вскинулась, и Бэй почувствовал её несогласие, протест и злость при мысли, что теперь кто-то другой будет распоряжаться её жизнью. Нет, она определённо не была аристократкой, даже близко нет, ведь они всегда были холодны и надменны, ставили на место здесь и сейчас, давая понять, что с ними нельзя так обращаться. А потом всё равно позволяли, ведь по законам магической аристократии, выйдя замуж, женщина обретала все права жены и теряла многие права человека.