Некоторое время Гермиона тупо смотрела на игру пламени и пыталась собрать мысли в единое целое, только потом сделала очевидный вывод:
— Тебе из-за меня угрожают.
— Аристократы частенько друг другу угрожают, — отозвался Бэй и вдруг усмехнулся. — Это своего рода светские манеры.
— Это не смешно, Бэй. Ты не думаешь, что мы сделали хуже этой помолвкой?
Гермиона не спускала с парня серьёзного взгляда. Тот нахмурился.
— Нет, не думаю. Не будь этой помолвки, ты бы сейчас была дома с родителями и тряслась бы от каждого шороха и звука, ожидая, что в любой момент за тобой придут. Может, моё поместье тебе никогда не станет домом, но тут ты в безопасности.
Гермиону эти слова не убеждали, она привыкла жертвовать всем и самой собой, чтобы спасти других, но совершенно не умела принимать подобные жертвы от других.
— Ты должен рассказать, почему так безрассудно согласился мне помочь.
— Позже, — отмахнулся Бэй и добавил, смягчаясь: — Можешь оставить палочку, но не колдуй, хорошо?
— У меня есть идея получше, — упрямо возразила Гермиона. — Ты сказал, что при тебе я могу колдовать. Тогда будем проводить время вместе. В библиотеке.
— Я управляю семейными владениями, у меня нет времени сидеть в библиотеке, — хмуро заявил Бэй. — Могу выделить пару часов по вечерам.
— Этого слишком мало! Тогда я останусь с тобой, здесь. Буду читать, упражняться, а ты будешь заниматься своими… делами.
Гермиона видела, что Бэй хочет возразить, что у него даже есть аргументы против этой затеи, но почему-то он ничего не сказал и просто обречённо кивнул. Девушка, не желая, чтобы он передумал, бросилась обратно в библиотеку, чтобы прихватить с собой несколько книжек. Когда она вернулась, Бэй уже сидел за столом и был не один. Перед ним стоял мужчина, на вид — простой работяга, глядящий на парня младше себя как минимум в два раза с уважением и мольбой. На появление Гермионы он ответил жарким и поспешным поклоном, чем окончательно смутил девушку и вогнал её в краску.
Гермиона устроилась на подоконнике, надеясь, что со временем Бэй озаботится отдельным местом для неё, и краем уха следила за происходящим. Как она поняла, всему виной был спор между двумя рабочими, один другого желал обмануть и присвоить его землю. Мужчина показывал Бэю какие-то бумаги, которые он рассматривал вдумчиво и серьёзно. Гермиона даже засмотрелась на него такого, совсем взрослого и вникающего в чужие проблемы не на показ, а по-настоящему. Бэй же её не замечал, полностью поглощённый историей просителя.
Пообещав разобраться, он позвал следующего, а потом — ещё одного. Казалось, источник был не иссякаем. Гермиона с удовольствием пробовала разные формулы, многие из которых получались, но ещё и нередко прислушивалась к историям людей. Их было много, проблемы были разные, но каждого Бэй выслушивал внимательно и обстоятельно, что-то постоянно помечая на своём пергаменте.
Именно так Гермиона узнала, чем же Бэй занимался по вечерам. Когда Маршалл предложил ужин, Солсбери обошёлся крепким чаем, а вот Гермиона не отказалась от трапезы, хоть и втайне не желала оставлять Бэя одного — после целого дня такой работы он выглядел на редкость измученным. После ужина она вернулась в кабинет, но там уже было пусто. Тогда Гермиона отправилась спать, уже точно зная, где и чем будет заниматься завтра.
========== Глава четвёртая ==========
Комментарий к Глава четвёртая
гугл говорит, что по канону Гермиона старше друзей на год, но здесь она младше их на год
Дни шли своим чередом. Гермиона каждое утро приходила в кабинет Бэя, иногда даже раньше него. Он никак это не комментировал, а ей не удавалось прочитать его мысли одним только взглядом, а очень хотелось. Становилось всё холоднее, и хоть дом хорошо прогревался, на подоконнике было не так тепло, но Гермиона не собиралась покидать свой насест. Она помещалась туда с ногами аккурат рядом со стопкой книг, которые было так интересно изучать. Когда даже в тёплом вязаном свитере и в носках, созданных заботливой миссис Уизли, стало зябко, Гермиона попросила Фригги достать ей плед. На следующее утро спинкой к окну в кабинете стояло массивное кресло с подушкой и пледом, а на кофейном столике напротив были сложены все её книги и записи.
Для Гермионы это было в новинку — чувствовать заботу и опеку того, кто и в глаза-то ей через раз смотрел. Со временем она к этому привыкла и стала наблюдать за Бэем с любопытством настоящего исследователя. Она и не замечала, как за целый день прочитывала не больше десяти страниц, всё остальное время глядя на Бэя, слушая, как он говорит со своими слугами и просителями. Если бы Гермиона не знала, что он старше её почти на два года, то не поверила бы, что перед ней подросток, а не умудрённый проблемами взрослый мужчина. Когда он давал себе расслабиться и погрузиться в кресло так, что оно будто бы полностью его поглощало, Гермиона снова замечала, как сильно он похож на Крофорда — тяжёлый взгляд, болезненная бледность и усталость. Она и не думала, что может по-настоящему понять, что он чувствует и сколько ему пришлось пережить.
В конце сентября, когда утром Гермиона проснулась уже шестнадцатилетней, ей совершенно не хотелось никуда выходить. Тоской вновь сжало сердце, она сказалась больной и спряталась под одеялом, надеясь проспать этот день и не думать о плохом. Забывшись в сне на каких-то несколько часов, Гермиона проснулась ещё и с головной болью, а в ногах у неё лежала широкая невысокая коробка со скромным бантом поверх. Сердце радостно забилось, Гермиона на мгновение забыла о своих неприятностях и почувствовала себя, как в детстве. Лаконичная записка под атласной лентой гласила: «Возможно, однажды тебе это пригодится». Почерк не мог принадлежать ни Гарри, ни Рону, ни родителям. Восторг поутих, но на смену ему пришло любопытство — откуда Бэй знал про её день рождения и что мог ей приготовить в такие короткие сроки? Торопливо развязав бант, Гермиона открыла коробку и замерла в удивлении.
Внутри было лазурное платье из материала, который струился как шёлк, но был легче и тёплее на ощупь. Слева на груди красовалась нашивка, это изображение Гермиона видела в доме, но не придавала ему значения. Сложив два и два, она поняла, что это был герб семьи Солсбери. Разумеется, у них был герб, не могло быть иначе. Но больше всего Гермиону заинтересовало, что центром герба был рыцарский шлем. Атрибуты вокруг напоминали о символах факультетов Хогвартса. Гермионе казалось, что она готова снова и снова рассматривать герб в деталях, словно ожидая, что они с ней заговорят и расскажут всю историю семьи Солсбери и особенно — историю Бэя.
Внутри также нашлась чёрная мантия с нашивкой и кружевным воротничком и белоснежные длинные перчатки. Гермиона встала с кровати, чтобы убрать эти вещи в шкаф, и тут ж наткнулась на обувную коробку рядом с тапочками. Вид изысканных лодочек под цвет платья вызвал у Гермионы восхищение, но она тут же спрятала их и сунула под кровать. Странное подозрение, что её хотят нарядить, как куклу, чтобы потом подороже продать, вспыхнуло в её душе. Гермиона убрала подарки, переоделась в домашнюю одежду и направилась в кабинет Бэя.
Не видя ничего и никого вокруг, полыхая гневом, Гермиона бегом спустилась по лестнице, но голос Виктории её остановил.
— Мисс Грейнджер, с днём рождения.
Гермиона замерла и постаралась не обращать внимания на колючий взгляд Крофорда, глядя только на Викторию.
— Спасибо, — кивнула девушка, не зная, как лучше обращаться к Виктории.
— Вам понравился мой подарок? — вдруг спросила та. — Я решила, вам они нужнее.
— Так это… от вас? — удивилась Гермиона.
— От нас с Бэем, — грустно улыбнулась Виктория. — Я, как вы понимаете, мало что могу сделать. Бэй дал распоряжение домовикам перешить платье, чтобы лучше вам подходило. А размер ноги по счастливой случайности у нас с вами одинаковый. Вам понравилось?
— Очень, — подтвердила Гермиона, чувствуя, как гнев тут же погас. — Не уверена, что я достойна такого, мисс Солсбери.