Долг, честь и taimas
Как всегда первыми его появление заметили долгоживущие и дети.
Эльф, задумчиво почивавший на лавочке напротив ворот мастерской, неожиданно вскинул голову и обратил взгляд в сторону ближайшего перекрестка. Один из троих орков-подростков, что втихую давили в подворотне бутылку ворованного портвейна, уронил полупустой стакан, а остальные двое его даже не обматерили.
К перекрестку приткнулся старенький пикап, прирученный, наверное, еще до Крымского Передела.
Орки торопливо отступили в спасительную полутьму подворотни. Эльф принял менее расслабленную позу, даже оторвавшись от давно не крашенной скамеечной спинки.
Из пикапа вылез живой, одетый в выцветшую джинсу и тяжелые гномьи ботинки. Он был совершенно лыс; даже с такого расстояния эльф различил татуировку на голове. Экскаваторный ковш, зависший точно над ухом. И силуэт живого рядом — не то эльфа, не то человека. А, может быть, не слишком коренастого орка.
Эльф мгновенно понял, что у другого уха вытатуирован собственно экскаватор, а лапа с ковшом тянется через весь обритый затылок.
Орки татуировки не рассмотрели. Главным образом из-за иного строения глаз. То есть, что-то такое темное, украшающее голову приехавшего на пикапе они различили, но внимание их было занято в основном пристегнутым к куртке ружьем — тяжелой помповухой без приклада.
Живой забросил за спину бурый шмотник — всего на одну лямку — и неторопливо направился к воротам, над которыми красовалась (если это слово можно было применить к выцветшим буквам) лаконичная вывеска:
«СХОД. РАЗВАЛ. ВУЛКАНИЗАЦИЯ. КРУГЛОСУТОЧНО.»
Мимо эльфа живой прошествовал даже не взглянув в сторону скамейки.
За воротами открылся небольшой дворик, упирающийся в вереницу боксов-гаражей; на площадке перед единственным открытым боксом замер грузовик «Ингул» с болезненно откинутой вперед кабиной. Рядом в не меньшей задумчивости чем грузовик стоял пожилой кобольд в истертом от долго употребления кожаном фартуке поверх спецовки. Обуви на кобольде не было.
Когда лысый приблизился, кобольд порывисто обернулся, разомкнув сложенные на груди руки.
— Геральт? — сказал кобольд с удивлением. — Какими судьбами? Привет!
— День добрый, Сход Развалыч, — поздоровался тот, которого назвали Геральтом. По тону его чувствовалось, что к кобольду он питает глубокое и совершенно искреннее уважение. Как к отцу или учителю.
— Геральт, — послышался голос, который мог принадлежать только эльфу. — Значит, ты и правда ведьмак?
Геральт чуть повернул голову и скосил взгляд: в воротах стоял эльф, решившийся наконец покинуть лавочку.
— Это кто, Сход Развалыч? — осведомился ведьмак после десятисекундного раздумья.
Кобольд снова раскинул руки в стороны, только на этот раз не для объятий:
— Не знаю. Назвался Иландом. Он ждет тебя уже седьмой день, и я его считал полным идиотом, потому что не ожидал твоего появления. А он сослался на какой-то неведомый мне принцип Шекли и принялся тебя ждать. Глазам не верю просто. Что за принцип, а, почтенный?
— А, — ведьмак неожиданно вздохнул и устало махнул рукой. — Дурацкий принцип. Но иногда работает. Потом как-нибудь расскажу.
И он повернулся к эльфу.
— Зачем ты ждал меня?
— Я хочу тебя нанять.
— Я работаю за деньги, — предупредил ведьмак. — Причем, за немалые.
— Я знаю, ведьмак. Я знаю даже то, что вы, ведьмаки, работаете только с полной предоплатой. Но у нас нет выхода.
— Ну, что же… Где мы можем обсудить вашу проблему? Здесь недалеко, на Туровской есть замечательный шинок.
— Мне все равно, — ответил эльф.
— Сход Развалыч, — ведьмак снова обратился к кобольду, — я снова у вас остановлюсь, вы не против?
Но кобольд ответить не успел: его перебил потенциальный наниматель Геральта:
— Останавливаться не придется, — заявил он не допускающим возражений тоном. — Мы уедем очень быстро.
— Посмотрим, — хладнокровно отозвался ведьмак. — Посмотрим. А пока я мечтаю только об одном: о сичениках по-винницки и о бокале темного пива.
— Будут и сиченики, будет и пиво, — все так же хмуро заверил эльф. — Пойдем.
И они пошли. Свернули с Нижнего Вала в сторону Щекавицы; эльф явно знал, где находится упомянутый Геральтом шинок.
«Что ж, — подумал ведьмак. — Начало этой истории мне нравится. Впрочем, истории я пока как раз и не слышал. Но у каждой истории бывает начало, когда еще ничего не ясно, когда контуры будущих событий только намечаются, но когда уже задается настроение. Так вот: мне начинает нравиться настроение этой истории…»