К этому моменту паника внутри финансового сообщества стала вполне реальной. Она отражалась в напряжённости или в негромком шуме разговоров в каждом операционном зале всех крупных компаний. Си-эн-эн выпустила прямо в эфир специальный репортаж со своего балкона над самым большим залом Нью-йоркской фондовой биржи, прежде бывшим гаражом. Биржевой телетайп передачи новостей Си-эн-эн держал в курсе событий тех вкладчиков, что предпочитали следить за происходящим, самостоятельно оценивая сухие цифры, появляющиеся на экране. Для всех остальных комментатор сообщила, что индексы Доу-Джонса для акций промышленных компаний в мгновение ока упали на пятьдесят пунктов, затем ещё на двадцать, и тенденция к снижению продолжается. Потом последовали вопросы от ведущего телекомпании из Атланты и рассуждения о причине происходящего. Далее комментатор, не потрудившись проверить достоверность информации, уже по собственной инициативе заявила, что началось наступление на доллар по всему миру и что Федеральная резервная система не в силах остановить этот процесс. Она не смогла бы сказать ничего хуже, даже если бы пожелала. Теперь все знали о приближающемся крахе, и в паническое бегство от доллара вступили многомиллионные массы вкладчиков.
Несмотря на то что профессиональные инвесторы с презрением относятся к рядовым вкладчикам, не понимающим всех тонкостей инвестиционного процесса, они не замечают, что в критические моменты сами мало от них отличаются. Рядовые вкладчики воспринимают как аксиому то обстоятельство, что снижение индекса Доу-Джонса — плохо, а повышение — хорошо. Точно так же это истолковывается и трейдерами, считающими, что они превосходно разбираются в тонкостях процесса. Профессиональные инвесторы, однако, знают намного больше рядовых вкладчиков о механизме действия финансового рынка, но перестали понимать систему ценообразования. Для них тенденции превратились в реальность. Перемещение индексов на протяжении лет все более и более отделилось от того, что в действительности значили сами акции. В конце концов, ценные бумаги не просто теоретически выражают что-то, они представляют собой реальную собственность корпораций, владеющих реальными ценностями. С течением времени «ракетчики», действующие в операционных залах, забыли об этом и, существуя в мире математических моделей и анализа тенденций, упустили из виду сущность того, чем торгуют. И вот теперь факты, кажущиеся им всего лишь теоретическими, рушились у них на глазах. Лишившись основания в понимании процессов, которыми занимаются, потеряв связь с реальным миром, они понеслись, подгоняемые штормом, сотрясающим зал биржи и весь финансовый мир, просто не зная, что предпринять. Более опытные и пожилые финансисты, отдающие себе отчёт в происходящем, не имели времени и достаточной информации, чтобы успокоить своих молодых подчинённых и навести порядок.
Воцарившийся хаос не имел под собой по сути дела никакого основания. Доллар сохранял свою силу и должен был даже укрепиться после нескольких незначительных потрясений. «Ситибэнк» только что представил отчёт о финансовой деятельности, где указывалось, что банк функционирует хорошо и приносит доход, пусть не сенсационный, но вполне устойчивый, да и «Кемикл-бэнк» являлся в принципе надёжным банковским домом после реструктуризации его руководства. И всё-таки ценные бумаги обоих банков резко упали. Компьютерные программы указывали на то, что сочетание нескольких факторов означает нечто крайне опасное, а разве экспертные системы ошибаются? Они основываются на точной информации, уходящей глубоко в историю, и видят будущее гораздо лучше людей. Трейдеры верили в математические модели, хотя и не понимали причин, которые заставляли эти модели давать рекомендации, появляющиеся на их компьютерных терминалах; и точно так же рядовые граждане, узнавая сейчас новости, видели, что происходит что-то плохое, и не могли понять, как остановить неблагоприятное развитие событий.
Профессионалы оказались в таком же тяжёлом положении, как и рядовые граждане, узнающие о происходящем из программы новостей, передающихся по телевидению или радио. По крайней мере так казалось на первый взгляд. На самом деле для профессионалов все обстояло намного хуже. То, что они разбирались в математических моделях, стало теперь не преимуществом, а недостатком. Для рядовых граждан происходящие события были сначала непонятными, и в результате мало кто предпринял какие-то действия. Они наблюдали и ждали, а во многих случаях просто пожимали плечами, потому что собственных акций у них не было. А между тем такое мнение было ошибочным, хотя они не знали об этом. Банки, страховые компании и пенсионные фонды, распоряжающиеся средствами граждан, вкладывали колоссальные суммы в самые разные ценные бумаги. Все эти финансовые учреждения находились под контролем профессионалов, чей опыт и образование подсказывали им, что есть от чего удариться в панику. И они действительно поддались панике, дав тем самым толчок процессу, который скоро стал понятен обычным людям. Тут начали поступать звонки от вкладчиков, и ситуация стала стремительно ухудшаться для всех.
То, что было пугающим раньше, теперь оказалось намного страшнее. Первые звонки поступили от пожилых людей, пенсионеров, сидящих весь день у телевизоров и беседующих друг с другом по телефону, делясь своими опасениями из-за того, что они увидели. Многие из них вложили средства в инвестиционные фонды, потому что фонды приносили более высокий доход, чем банковские счета, — именно по этой причине банки и вступили в дело, чтобы защитить свои доходы. Сейчас инвестиционные фонды терпели колоссальные убытки, и, хотя в данный момент эти убытки ограничивались главным образом государственными ценными бумагами и акциями нескольких крупных компаний, ситуация изменилась, когда начали поступать телефонные звонки от рядовых вкладчиков, стремящихся получить свои сбережения и выйти из игры. Фондам пришлось приступить к продаже тех акций, которых ещё не коснулась паника, чтобы компенсировать потери от падения других акций, казавшихся более надёжными. По сути дела они выбрасывали на рынок акции, сохраняющие свою устойчивость, в точности следуя древнему выражению:
«Бросать деньги на ветер». А это было почти точным определением того, что им приходилось делать.
Неизбежным результатом стал общий крах, падение всех акций на всех фондовых биржах. К трём часам дня индексы Доу-Джонса упали на сто семьдесят пунктов, особенно крутое падение было у «Стэндард энд Пуэрс Файв Хандред». Ещё хуже оказался составной индекс Национальной ассоциации фондовых дилеров.Теперь вкладчики по всей Америке набирали телефонный номер 1-800 и звонили в свои инвестиционные фонды.
Главы всех фондовых бирж вместе с руководителями Комиссии по ценным бумагам и биржевым операциям в Вашингтоне провели селекторное совещание. В течение первых десяти минут царило общее замешательство — слышались голоса, требующие ответа на вопросы, которые тут же повторялись, и в результате к решению так и не пришли. Служащие государственных департаментов запросили самые последние сведения, интересуясь по сути дела тем, насколько близко к обрыву оказалось стадо и с какой скоростью оно приближается к пропасти, но не сделали никаких конкретных предложений, способных помочь остановить его панический бег к гибели. Президент Нью-йоркской фондовой биржи поборол искушение закрыть её или как-то замедлить ход торговых операций. Пока продолжалось совещание — а оно длилось всего двадцать минут — индекс Доу-Джонса упал ещё на девяносто пунктов, промчавшись мимо отметки двести пунктов и приблизившись к трёмстам. После того как руководители Комиссии по ценным бумагам и биржевым операциям удалились на своё закрытое заседание, главы бирж в нарушение федеральных директив обменялись мнениями по поводу совместных шагов, направленных на решение создавшегося положения, но, несмотря на весь огромный коллективный опыт, не смогли ничего придумать.