— Вы советуете принять предложение русских. — Это был не вопрос, а скорее констатация факта.
— Да, сэр.
— А мы можем доверять им?
— Речь идёт не о доверии, господин президент. В данном случае наши интересы и возможности совпадают и к тому же возникает потенциальная возможность шантажа.
— Соглашайтесь, — без колебаний ответил президент. Может быть, это показывало, насколько он доверяет ему, подумал Райан, но таким образом президент снова возложил на него бремя ответственности. Дарлинг несколько секунд помолчал, обдумывая следующий вопрос. — Каковы их намерения, Джек?
— Вы имеете в виду японцев? На первый взгляд это трудно объяснить. Мне всё время приходит в голову вопрос: зачем им понадобилось топить наши подлодки? Зачем убивать людей? Чтобы достичь желаемой цели, в этом не было необходимости.
— И почему они поступают так со своим главным торговым партнёром? — задал очевидный вопрос Дарлинг. — У нас даже не было возможности обдумать происходящее, правда?
Райан покачал головой.
— События нагромождаются одно на другое. Мы даже не знаем того, чего ещё не знаем.
Президент удивлённо наклонил голову.
— Что ты имеешь в виду?
По лицу Джека пробежала лёгкая улыбка.
— Моя жена любит говорить так о своих медицинских проблемах. Нужно знать о том, что же всё-таки тебе неизвестно. Необходимо сначала правильно сформулировать вопросы, прежде чём искать ответы.
— И как же мы делаем это?
— Люди Мэри-Пэт начали задавать вопросы. Мы изучаем всю информацию, имеющуюся в нашем распоряжении, пытаемся делать выводы из того, что нам уже известно, ищем связь между происшедшими событиями. Можно узнать многое из того, каким образом действует противник и к чему стремится. Но главный вопрос, вызывающий у меня недоумение, — это зачем они потопили наши подводные лодки? — Райан посмотрел через окно на памятник Вашингтону — узкий мраморный обелиск, устремлённый ввысь. — Причём сделали это таким образом, словно дают нам возможность решать, что случилось. Мы можем заявить, что произошло столкновение или что-то ещё…
— Неужели они полагают, что мы просто закроем глаза на гибель моряков и…
— Японцы предоставили нам такую возможность. Может быть, они не рассчитывают, что мы воспользуемся ею, но исключать это нельзя. — Райан задумался. — Впрочем, нет. Вряд ли они проявят такое невежество при оценке нашей позиции.
— Продолжай, — приказал Дарлинг.
— Мы произвели слишком значительные сокращения на флоте…
— Говорить об этом сейчас бесполезно, — прозвучал резкий ответ.
Райан кивнул и поднял руку.
— Я знаю, слишком поздно думать почему или как. Но главное заключается в том, что они знают об этом. Всем известно, какими силами мы располагаем и чего у нас нет, а после соответствующей подготовки можно оценить наши возможности. После этого противник готовит операцию, исходя из того, что мы можем предпринять и каким образом он сумеет противостоять этому.
— Да, пожалуй. Продолжай.
— С исчезновением русской угрозы необходимость в подводных силах фактически исчезла. Это объясняется тем, что подводные лодки пригодны по сути дела для выполнения двух функций. Их тактическая задача — уничтожать подводные лодки противника. Однако в стратегическом отношении их польза ограничена. Они не способны завоёвывать господство в море подобно надводным кораблям, не могут демонстрировать военную мощь, не могут перевозить войска и боевое снаряжение из одной точки в другую — а именно в том и заключается морское господство. — Джек щёлкнул пальцами. — Однако они могут перекрыть морское пространство, а Япония — это островное государство. Значит, она опасается морской блокады. — А может быть, подумал Джек, японцы просто сделали то, что дм под силу. Вывели из строя авианосцы, потому что сделать что-то большее не так-то просто. Или как? Проклятие, все по-прежнему слишком сложно.
— Значит, мы можем удушить их с помощью подводных лодок? — спросил Дарлинг.
— Пожалуй. Один раз мы уже сделали это. Правда, сейчас у нас их осталось не так много, всего несколько, и потому японским противолодочным силам действовать намного проще. И всё-таки их главный козырь против нашей попытки удушить их морской блокадой — ядерные ракеты. Стратегическому манёвру с нашей стороны они противопоставляют свой, в 41-м сделать такое они не могли. И всё-таки здесь чего-то не хватает.
— Причины?
— Может быть, и причины. Но сначала я хочу получить ответ на вопрос, что им нужно от нас? Какова их конечная цель? Именно это, а не почему.
Райан повернул голову и посмотрел в глаза президента.
— Сэр, решение начать войну почти никогда не бывает рациональным поступком, предпринятым после разумных размышлений. Первая мировая война, поводом для которой стало то, что один недоумок убил другого, была развязана в результате хитроумных махинаций австрийского министра иностранных дел Леопольда — не помню фамилию, его звали «Польди». Он был искусным закулисным махинатором, но не принял во внимание простой факт — у его страны было слишком мало сил, чтобы добиться поставленных целей. Войну начали Германия и Австро-Венгрия. И обе потерпели поражение. Во время второй мировой войны Япония и Германия выступили против всего остального мира, даже не подумав о том, что противостоящие им страны могут оказаться сильнее. Это особенно относится к Японии, — продолжил Райан, — ведь она даже не планировала победить нас. Подумайте об этом. Гражданская война в Америке, начатая Югом против Севера. Юг потерпел поражение.. Франко-прусская война, начатая Францией. Франция проиграла её. Почти все войны после Промышленной революции начинались сторонами, оказавшимися в итоге побеждёнными. Что и требовалось доказать, акт вступления в войну нельзя считать рациональным. Вот почему поиск причины не является столь уж важным, поскольку он изначально может оказаться ошибочным.
— Мне это даже не приходило в голову, Джек.
Райан пожал плечами.
— Есть вещи, которые слишком очевидны для понимания, как сказал сегодня Баз Фидлер.
— Но если причина не является важной, то и цель тоже не играет особой роли, верно?
— Нет, цель имеет важное значение, потому что, если нам удастся понять, к чему они стремятся, чего хотят, мы сумеем помешать им достичь желаемого. Именно таким образом мы начинаем побеждать врага. К тому же противник обычно так стремится к достижению поставленной цели, она кажется ему настолько важной, что начинает забывать, что кто-то другой может помешать этому.
— Словно преступник, решивший ограбить магазин, торгующий спиртным, — согласно кивнул Дарлинг. Слова Райана произвели на него большое впечатление.
— Война является величайшим уголовным преступлением, чем-то вроде вооружённого ограбления, доведённого до крайней степени. И она всегда вызывается жадностью. Нападающая сторона — это всегда нация, стремящаяся отобрать что-то у другой. Победа одерживается в результате того, что вы узнаете, к чему стремятся агрессоры, и ставите преграду на пути к этой цели. Ростки поражения обычно уже заложены в первоначальном стремлении захватить что-то.
— А как это относится к Японии во время второй мировой войны?
— Они хотели создать настоящую империю. По сути дела Япония стремилась к тому, чем раньше владели англичане, вот только они опоздали на пару столетий. Японцы не рассчитывали победить нас, просто им хотелось… — Его голос стих, в голове начала оформляться мысль. — Просто хотелось достичь поставленных целей и заставить нас согласиться с этим. Боже… — выдохнул Райан. — Так вот в чём дело! Все повторяется снова. Те же самые методы начала войны. И, может быть, те же самые цели? — произнёс он, размышляя вслух.
Да, конечно, подумал советник по национальной безопасности. Только надо найти это. Если мы сумеем найти.
— Но сначала нам следует решить свою первостепенную задачу, — напомнил ему президент.
— Да, я знаю.
Джордж Уинстон пришёл к выводу, что он, подобно старому боевому коню, должен откликнуться на призывный зов труб. Его жена и дети остались в Колорадо, а он находился сейчас в салоне своего «Гольфстрима», глядя на раскинувшиеся внизу огни какого-то города. Наверно, Цинциннати, подумал он, хотя не поинтересовался маршрутом, выбранным лётчиками для полёта в Ньюарк.