Может быть, это не так уж и плохо. Никаких массовых арестов, концентрационных лагерей — обычных спутников оккупации, никакой демонстрации силы, если не считать присутствия солдат. Можно подумать, что ничего не изменилось, за исключением того, что японцы чувствуют себя удивительно уверенно, подумал Португалец. И они явно собираются остаться здесь надолго. Уверенность японцев в том, что никто не попытается выдворить их отсюда, была вполне очевидной. А он, отставной старшина береговой охраны США, уж явно не в силах что-нибудь предпринять, чтобы изменить создавшееся положение.
— О'кей, вот первые снимки из космоса, — сказал Джексон. — У нас не было времени тщательно их изучить, но…
— Но мы займёмся этим, — закончил за него Райан. — Не забудь, я профессиональный разведчик. Думаю, что смогу оценить ситуацию.
— Мне разрешён допуск к этим материалам? — спросил Адлер.
— Да — с этого момента. — Райан включил настольную лампу, и адмирал набрал комбинацию на кодовом замке своего кейса. — Когда он снова пролетит над Японией?
— Пролетает прямо сейчас, но почти все острова закрыты пеленой облаков.
— Ищете ядерные ракеты? — спросил Адлер.
— Совершенно верно, сэр, — отозвался адмирал Джексон. Он положил на стол первую фотографию Сайпана. У причала стояли два судна, предназначенные для перевозки автомобилей. Стоянка по соседству была заполнена аккуратными рядами военных машин, главным образом грузовиков.
— Что можешь сказать? — спросил Райан.
— Усиленная дивизия. — Кончиком ручки Джексон коснулся группы машин. — Вот это батарея ракетных пусковых установок «Пэтриот». Это артиллерийские орудия., А вот это похоже на большую радиолокационную станцию ПВО, разобранную для транспортировки. Вот там находится холм высотой в тысячу двести футов. С него открывается превосходный вид, и дальность действия радиолокаторов составит добрых пятьдесят миль. — Ещё одна фотография. — Аэропорты. Вот это пять истребителей F-15, а если посмотришь сюда, то увидишь два F-3, заходящих на посадку.
— F-3? — недоуменно спросил Адлер.
— Модернизированный вариант FS-X, — пояснил Джексон. — Приличная «птичка», по сути дела усовершенствованный F-16. «Иглы» используются для нужд ПВО, а эта «птичка» — неплохой штурмовик.
— Нам нужно ещё несколько пролётов над этим районом, — произнёс Райан, внезапно посерьёзнев. По какой-то причине ситуация стала теперь реальной. По-настоящему реальной, как он любил говорить, метафизически реальной. Это не было больше результатом анализа или устных докладов. Сейчас перед ним лежали вещественные доказательства, чёткие фотографии. Сомнений больше не было — его страна находилась в состоянии войны.
Джексон кивнул.
— Нам также нужно, чтобы эти снимки были расшифрованы профессионалами, но спутники будут пролетать там четыре раза в день и при благоприятной погоде вести фотосъёмку. Мы изучим каждый квадратный дюйм этого острова, а также Тициана, Рота, Гуама и всех остальных, даже самых маленьких.
— Господи, Робби, неужели это возможно? — спросил Джек. Вопрос, хотя и выраженный в самой простой форме, имел скрытый смысл, недоступный ещё даже ему самому. Адмирал Джексон не сразу понял его, затем оторвал взгляд от спутниковых фотографий, и гнев в его голосе внезапно сменился профессиональной рассудительностью морского офицера.
— Пока не знаю. — Он помолчал и задал свой вопрос. — А мы попытаемся?
— Я тоже ещё не могу дать ответ, — произнёс советник по национальной безопасности. — Робби?
— Да, Джек?
— Прежде чем принять решение, мы должны знать, насколько это осуществимо.
Адмирал Джексон кивнул.
— Да, конечно.
Он не мог уснуть почти всю ночь, прислушиваясь к храпу. своего компаньона. Неужели у него нет нервов? — спрашивал себя Чавез. Как он может спать в такое время? Уже встало солнце, оглушительный шум Токио пробивался через окна и стены, а Джон продолжал спать. Ну что ж, подумал Динг, он уже старый, а старикам, наверно, нужно отдыхать дольше молодых. И тут произошло самое невероятное за всё время их пребывания в Японии — зазвонил телефон. Глаза Джона открылись, но Динг успел первым снять трубку.
— Товарищи, — послышался голос. — Вы здесь уже так долго, но все ещё не удосужились позвонить мне?
— Кто это? — спросил Чавез. Несмотря на то что он прилежно изучал русский язык, слова, донёсшиеся по телефону в этой стране, прозвучали, как с Марса. Ему было совсем нетрудно притвориться, что он не успел проснуться. Но в следующее мгновение Чавез почувствовал, что его глаза едва не выскочили из орбит.
Из трубки послышался весёлый смех, идущий из глубины сердца!
— А. вы как думаете, Евгений Павлович? Давайте соскребите щетину с лица и спускайтесь завтракать. Жду вас внизу.
Доминго Чавез почувствовал, что сердце его остановилось. Это не было перебоем, нет, он был готов поклясться, что оно остановилось, и Динг усилием воли заставил его биться. Когда же сердце заработало снова, частота его сокращений увеличилась вдвое.
— Нам понадобится несколько минут, — выдавил он.
— Иван Сергеевич вчера опять набрался, да? — со смехом спросил голос. — Передайте ему, что он уже староват для таких глупостей. Ну ладно, я пока закажу чай и подожду.
В течение всего телефонного разговора глаза Кларка смотрели прямо ему в глаза — или по крайней мере первые несколько секунд. Затем его взгляд пробежал по комнате в поисках угрожающей им опасности, которая несомненно где-то таилась, — таким бледным стало лицо партнёра. Джон знал, что напугать Доминго непросто, но услышанное по телефону едва не лишило парня самообладания.
Ладно. Джон встал и включил телевизор. Если за дверью им угрожает опасность, все равно уже слишком поздно. Через окно скрыться не удастся. В коридоре наверняка полно вооружённых полицейских. Кларк направился в туалет, где остановился перед зеркалом. Вода все ещё шумела в унитазе, когда вошёл Чавез.
— Звонивший назвал меня «Евгением». Сказал, что ждёт внизу.
— Что ты понял по его голосу?
— Говорил по-русски без акцента, правильное построение фраз. — Шум воды стих, и оба замолчали.
Проклятие, подумал Кларк, глядя в зеркало в поисках ответа и видя там только два растерянных лица. Ясно. Оперативник принялся мыть руки, обдумывая создавшуюся ситуацию. Итак, что мы имеем? Если бы это была японская полиция, неужели она стала бы… Нет, вряд ли. Все считают шпионов опасными в придачу к вызываемому ими отвращению — забавное наследие фильмов о Джеймсе Бонде. Ожидать, что оперативники затеют стрельбу, так же бессмысленно, как и то, что у них вырастут крылья для спасения по воздуху. Их важнейшим физическим качеством являлась способность убегать и прятаться, но никто не понимал этого, и если японские полицейские сумели выследить американцев, то… в этом случае его разбудил бы не телефонный звонок, а дуло пистолета, упёршееся в лицо. А его разбудил всё-таки телефонный звонок, правда? Значит, непосредственной опасности нет. Да, пожалуй, нет.
Не без удивления Чавез следил за тем, как Кларк не спеша умылся, тщательно побрился и дочистил зубы, прежде чем выйти из ванной. Джон даже улыбался, потому что выражение лица должно соответствовать тону голоса.
— Евгений Павлович, для встречи с другом нужно выглядеть должным образом, разве не так? Мы ведь не виделись столько времени. — Через пять минут они вышли в коридор.
Актёрское мастерство для разведчика не менее важно, чем для тех, кто работает на сцене театра, потому что в жизни, как и в театре, редко выдаётся возможность снять дубль. Майор Борис Ильич Щеренко был заместителем руководителя токийской резидентуры Российской внешней разведки. Четыре часа назад его разбудил на первый взгляд невинный звонок из посольства. Майор занимал должность атташе по вопросам культуры и последнее время занимался организацией турне санкт-петербургского балета по Японии. Пятнадцать лет он отслужил в Первом главном управлении КГБ (внешняя разведка), а теперь выполнял те же обязанности в новом, меньшем по размерам агентстве. Сейчас его работа стала ещё важнее, думал Щеренко. Поскольку Россия больше не могла столь же эффективно реагировать на угрозы извне, ей были нужны хорошие и надёжные разведданные. Возможно, в этом и заключается причина такого безумного поручения. Или, может быть, у начальства в Москве окончательно поехала крыша. По крайней мере здесь гфтовят хороший чай.