Для доказательства «красного заговора» был, в частности, использован изъятый во время налета красный флаг, находившийся в кабинете Мартенса. Этот шелковый флаг, на котором были вышиты золотом буквы «РСФСР», преподнесла советскому представителю делегация русской колонии. Видимо, и флаг, по мнению обвинителей, должен был служить вещественным доказательством «попытки свергнуть существующую форму управления в США».
После отъезда Л. К. Мартенса в феврале 1921 года в Москву многие незаконно захваченные американской полицией документы были возвращены адвокату Чарлзу Рехту — доверенному лицу Бюро советского представительства в США. Но флага среди них не оказалось. Все попытки Рехта вернуть его ни к чему не привели. Доказать, что флаг был захвачен во время обыска, было почти невозможно, так как описи изъятого имущества не существовало. И все же Ч. Рехт не смирился с беззаконием. «Я хотел, — вспоминал он позднее, — во что бы то ни стало получить флаг обратно, ибо знал, что Мартенс очень дорожил им как подарком русской колонии в США».
В течение нескольких месяцев адвокат вел поиски. Ценой больших трудов ему удалось наконец встретиться с одним бывшим служащим парламентского комитета штата Нью-Йорк, который сообщил Рехту, что флаг незаконно присвоен адвокатом этого комитета Арчибальдом Стивенсоном. Сей господин поступил так, разумеется, отнюдь не из-за симпатий к Советской России. Именно вражда к ней толкнула его на кощунственный поступок: он сделал из флага абажур для лампы…
На основании доверенности, выданной Мартенсом, Рехт подал в суд иск против Стивенсона, требуя возвращения красного флага как собственности советского Бюро. И процесс был выигран, хотя его начало и не предвещало этого.
— Флаг не может быть возвращен, потому что его превратили в абажур для лампы. Какова его стоимость? — заявил судья, пытаясь свести все к чисто материальной стороне.
Чарлз Рехт ответил, что дело тут вовсе не в деньгах, а в чувствах людей, сделавших подарок.
— Что же вы предлагаете? — раздраженно спросил судья.
— Единственный выход заключается в том, — заявил Рехт, — чтобы Стивенсон заказал точно такой же флаг и вернул его от имени парламентского комитета штата Нью-Йорк. В этом случае я отзову иск из суда, — подчеркнул он.
Судья вынужден был согласиться, что Стивенсон не имел права присваивать флаг. Слушание дела было отложено.
В начале 1922 года Ч. Рехт приехал в Москву с отчетом о ликвидации дел Бюро советского представительства в США. При встрече с Мартенсом он с улыбкой сказал:
— А ведь после нового судебного вмешательства мне таки удалось получить флаг от Стивенсона. С удовольствием возвращаю вам его[16].
Господа сенаторы хотели во что бы то ни стало «доказать», что Мартенс возглавлял «большевистский заговор» против правительства США. Они стремились использовать любой повод, чтобы попытаться скомпрометировать советского дипломата, упрятать его за решетку.
Но даже в таких тяжелейших условиях работа Бюро советского представительства в Нью-Йорке продолжалась.
Представительство крайне нуждалось в систематической информации об экономическом и военном положении Советской России для объективного ознакомления американской общественности с происходившими событиями, а также в получении директив от Советского правительства и средств на содержание бюро. Наладить связь с Москвой через дипломатические каналы в то время не представлялось возможным. Ведь Л. К. Мартенс не был официально признан правительством США и не пользовался соответствующими привилегиями.
Работа по организации связи между Нью-Йорком и Москвой протекала в атмосфере постоянного риска. Советская Россия в то время находилась в кольце блокады, и любая попытка связаться с ней была сложным и опасным делом. Мне приходилось принимать и отправлять наших курьеров, а также выезжать в другие страны за секретной почтой[17]. Но, несмотря на все трудности, связь между советским представительством в Нью-Йорке и Наркоминделом действовала.
Поездки наших курьеров с почтой из Европы в Нью-Йорк или в другие порты США были, как уже говорилось, крайне опасными, так как за всеми приезжими сыскная полиция установила неусыпную слежку. Возник вопрос о том, чтобы во избежание возможных провалов поискать другой маршрут для наших курьеров. Выбор пал на один из портов Мексики. Этот путь был более продолжительным, но менее опасным.