Обстановка в этой части света была куда сложнее, чем в Европе. Помимо того, что общий уровень международного права здесь был значительно ниже, чем в Англии и Франции, районы, прилегающие к Тихому океану, в 30-х годах кипели бурными политическими и военными событиями. В Китае генеральские клики вели бесконечные войны друг с другом и вместе с тем каждая из них прислуживала той или иной империалистической державе. Японские милитаристы со своей стороны не скупились на провокации в районе Китайско-Восточной железной дороги и Маньчжурии. В конце концов они захватили весь этот богатый край и создали здесь призрачное государство Маньчжоу-Го с эфемерным императором Пу И. Хозяйничали в нем, конечно, японцы.
В такой обстановке каждая дипкурьерская поездка на Дальний Восток (а они продолжались) напоминала опасную игру. Наших дипкурьеров то и дело подстерегали вражеские засады, выстрелы, провокации. Однако мужество Шефера и его товарищей, их ловкость и решительность преодолевали все препятствия: почта доставлялась адресатам.
В последний раз я видел Андрея Георгиевича в 1935 году. С тех пор как он вернулся из Берлина, мы виделись нечасто. Он все больше разъезжал по восточным странам, а я работал в Европе — в Финляндии и Англии. Во время редких наездов в Москву я видел его жену, его двух дочек, но сам он обычно отсутствовал, находясь где-либо в поездке. На этот раз, однако, повезло: мы оба одновременно оказались в Москве. Шеферу было уже почти 40 лет. Он еще более возмужал, окреп и стал еще красивее. Он много рассказывал об обстановке на Дальнем Востоке и предрекал крупные события здесь в недалеком будущем.
— Хотелось бы до них дожить, — задумчиво сказал Андрей.
— Ну, ты еще молод, у тебя много времени впереди.
— Это верно, — возразил Шефер, — но ведь каждая моя поездка на Восток — это, это…
Он не докончил, но надо было понять, что каждая такая поездка представляет большой риск…
Прежде чем начать рассказ об интересной и опасной дипкурьерской работе, хочется вспомнить ту революционную школу, которую прошел в начале века. Было все. Была первая империалистическая война, рядовая партийная работа, гражданская война. И самое радостное и незабываемое — встречи с Владимиром Ильичом Лениным.
Людям моего поколения жизнь досталась не только тяжелой — голодной, холодной, но для того, кто пошел по революционной дороге, дороге борьбы за счастье народа, исключительно наполненной и волнующей. Мне пришлось пережить тяжелое детство, одеть солдатскую шинель в первую мировую войну, быть участником Великой Октябрьской революции и провести всю, от начала до конца, войну гражданскую. Я встречал в своей жизни много интересных людей.
…Первые впечатления — город Житомир, 1905 год. По Вильской улице движется похоронная процессия. Громко звучит: «Вы жертвою пали в борьбе роковой…» Это похороны студента Блинова, убитого на Соборной площади полицейским. Вдруг залпы солдат 20-го Галицкого полка. Участники процессии бросились врассыпную. Я был в этой толпе. Отделался тогда всего лишь испугом.
Как-то в нашу школу нагрянули солдаты. Что-то искали, перерыли все классы. Перед тем были арестованы два ученика, распространявшие прокламации. Все чувствовали: надвигаются большие события, которые изменят жизнь.
…Шел 1912 год. Работал я тогда в типографии «Голоса Одессы», думая продолжить образование; подготовился, сдал экзамены в техническое училище, был зачислен, стал учиться, а по вечерам (точнее, по ночам) набирал газету. И вот — первая забастовка. Как-то вечером один из наборщиков, приехавший из Петербурга стал рассказывать нам о социализме, о рабочей солидарности, о Первом мая. И как бы между прочим сказал:
— Ребята, мы тут для вас дело придумали… Листовки… Только об этом никому ни слова.
Так состоялось наше приобщение к революции.
Грянула первая мировая война. Призвали и мой год. У одесского воинского начальника процедура была недолгой: «Годен!» Уже через день нас погрузили в товарный вагон с надписью: «40 человек или 8 лошадей» — и отправили в Херсон в тамошнюю крепость, где был расквартирован 44-й полк.
Муштра с утра до ночи. Фельдфебель нещадно матерился, пуская в ход кулаки.
В 1916 году отправили на фронт. За участие в знаменитом Брусиловском прорыве получил Георгиевский крест. За Тарнополем немцы впервые применили ядовитые газы; человек тридцать из батальона основательно пострадали, в том числе и я. Почти ослепшими привезли нас в госпиталь. Там и довелось встретить Февральскую революцию.