Урасов развел руками:
— Не понимаем.
Тогда немец спросил по-русски:
— Кто есть? Рапорт!
— Деревенские, домой пробираемся.
«Вроде бы трезвые!» — с сожалением отметил про себя Владимир. Немец будто и не слышал ответа, крикнул:
— Разведка? Большевики? — обернулся к своим. — Позовите сержанта.
Появился сержант. Он хорошо говорил по-русски. Сразу потребовал документы. Дело принимало серьезный оборот. Урасов протянул справку, заранее заготовленную Для такого случая.
— Пленный? Солдат?
— Был солдат, теперь мирный.
— Ты воевал против наших союзников — австро-венгерской армии. Теперь будешь наш пленный.
— Не дури, ваше благородие. («Черт с ним, пусть будет „вашим благородием“»).
— Ты дерзкий? Или смелый?
— Такой как есть.
— Большевик?
Только теперь Владимир заметил, что сержант был навеселе. Он достал бутылку.
— Шнапс. Для вас, ваше благородие, — сказал Урасов. Сержант понюхал: «Прима!» В этот момент произошло то, что сразу изменило ситуацию. Кто-то вдалеке крикнул, что прибыли рождественские посылки. Теперь немцам было не до задержанных. Более того, они повалились на сани и приказали ямщику: «Вези!» Так и въехали в Погорельцы. Совсем развеселившийся сержант орал прямо в ухо Владимиру:
O, Tannenbaum, o, Tannenbaum,