Он сделал маленький глоток.
«Кажется, рейс в самом деле близится к завершению,— подумал Георгий.— Капитан наверняка взвесил каждое слово». Всплыли в памяти первый диалог с ним, потом с Джонсоном, отдельные фразы, случайно услышанные от офицеров, матросов, и еще — лондонские разговоры. «То, что совершают на фронтах советские воины, меняет умонастроения многих на Западе».
Капитан приказал принести кофе и продолжал:
— Уважаемый сэр Костюченко. Не так давно я не верил в то, что русские выдержат натиск Гитлера. В декабре сорок первого он был уже у окраин Москвы. Что же ему помешало взять русскую столицу? Я, как и многие мои коллеги, считал: зима, русские морозы. Не удивляйтесь. Меня ведь еще мальчишкой в школе учили, что Наполеон бежал из Москвы, испугавшись русских холодов.
Под Сталинградом вы нанесли фашистским войскам очень сильный удар. Блестящая военная операция! И в какое время? Зимой! Представление о том, что морозная стихия помогает вам, еще жила во мне. Но лето сорок третьего года, схватка под Орлом и Курском вытравили из моей головы все заблуждения. Я поверил в победу — вашу и нашу, в поражение фашизма.
Капитан сказал в заключение:
— Благодарю вас, русский союзник!
…Целые сутки протекли спокойно. И следующие. Тишина была непривычной. Казалось, она вот-вот взорвется. Но на корабле все спокойней — совсем не то, что прежде, в открытом океане. Если бы дипкурьеры не были в этом рейсе новичками, они догадались бы: до советского берега рукой подать!
…Резко распахнулась дверь каюты:
— Джентльмены, поздравляю вас. Мы прибываем в Мурманск!
Стало совсем тихо. Георгий и Николай еще не верили услышанному.
Помкэп повторил.
Дипкурьеры пожали руку Джонсону:
— Спасибо за радостную весть.
Георгий спросил:
— А караван?
И караван.
— Весь?
— Почти весь… У нас еще не было столь благополучного рейса. Через полчаса вы сможете сойти на берег.
После ухода Джонсона Николай произнес:
— Мы в самом деле в Мурманске? Просто не верится.
Минуло полчаса. Вторично явился помкэп, теперь с Робертом и еще с одним матросом.
— Джентльмены, вас ждет катер.
— Передайте нашу благодарность капитану.
…Взяли вализы с диппочтой. Наверх!
С каким наслаждением вдохнули на палубе обжигающий мурманский ветер! Осмотрелись: невдалеке в морозном паре обледеневшие корабли каравана. Вытерпели, вынесли все, прорвались!
Георгий машинально попробовал ногою твердую почву причала: качается? Пожалуй, малость колеблется.
Лишь через два-три часа земля обрела надежную устойчивость.
Диппочта заперта в сейфе представительства Наркоминдела СССР. Заботы вроде бы схлынули. И все же — не спится. Сказывалось нервное напряжение одиннадцати суток плавания.
Вечером Георгий спустился в вестибюль, купил «Правду». Киоскер дал даже два номера недельной давности, узнав, что гостиничный гость долго не читал газет.
В номере прилег на диван, впился в сводки Совинформбюро.
— Коля, радостные вести: войска Первого Украинского под командованием генерала армии Ватутина перешли в наступление и прорвали фронт противника на протяжении восьмидесяти километров!
Перевернул страницы, пробежал глазами.
— Послушай, послушай — нас касается, морского пути Англия — Мурманск!
Лаконичная телеграмма: советские катера в Баренцевом море двадцать второго декабря («Коля, мы ведь плыли как раз в это время!») потопили немецкий миноносец, два сторожевых корабля и транспорт противника водоизмещением пять тысяч тонн.
— Не давали морячки покоя фашистам! Молодцы!
Молодцы, да еще какие! Ведь фашисты сосредоточили в Северной Норвегии крупные силы своего надводного флота. Там вели разбой новейший линкор «Тирпиц», тяжелые крейсеры «Адмирал Шеер», «Лютцов», «Хиппер», крейсер «Кёльн». Стаю морских пиратов дополняли две флотилии эскадренных миноносцев, внушительное число подводных лодок плюс авиация — около полутысячи самолетов.
Зайцев протянул руку к газете:
— Дай-ка мне, хочу собственными глазами пощупать.
Задумался Георгий. Вспомнилось: «Недавно наша подводная лодка, которой командует Герой Советского Союза Николай Лунин, успешно атаковала вражеский линкор «Тирпиц». Он был серьезно поврежден. После такого урока и другие гитлеровские корабли наверняка поубавили свою прыть…»
«Это то, что было опубликовано,— летела новая мысль.— А ведь во время нашего плавания могла осуществляться очередная боевая операция на море! Весьма вероятно, что она еще продолжается и сообщать о ней преждевременно. Такие операции — прямая помощь караванам судов… Да, на войне всякое бывает — и неудачи, и удачи. Возможно, удача сопровождала наш рейс. И получалось, как сказано в стихах Константина Симонова: