— Вы, ребята, на меня не серчайте. Документы у вас есть?
Владимир показал. Дядька бережно взял бумажку, посмотрел и — вернул.
— Ладно. Я все одно грамоте не учен. Давайте вечерять да на боковую.
Однако спать легли не скоро. Слово за слово — разговорились, хозяин, оказалось, недавний окопник, был ранен, отпущен из армии насовсем. Работает на мельнице возчиком. Владимиру и Немети тоже было что вспомнить.
Стали обсуждать, как перебраться через фронт. Хозяин сказал:
— Пытайте счастья завтра. Днем мужиков с санями поболе — всем охота подзаработать.
Настало утро. Друзья отправились к вокзалу. До первого поезда оставалось с полчаса, а на площади уже стояли трое розвальней.
— Не подавай виду, будто нам позарез нужно ехать. Меньше подозрений будет, да и цену не заломит,— сказал Владимир. Он оказался прав. Вскоре подошел краснощекий бородатый мужик с кнутом за опояской.
— Кудой панам нужно?— спросил он.
— К родне.
— На какой улице?
— Это не здесь. Усевичи, за Погорельцами. Слыхал?
Бородач присвистнул.
— Через окопы-то?
— Через них.
— Рисковое дело. Не могу.
— Нам не к спеху. Другого поищем.
Урасов окинул оценивающим взглядом трое саней. Две лошаденки были тощими, третья — у того, кто подходил,— покрепче. Да и сена у него навалено больше — теплей…
Мужик отошел к своей лошади. Владимир и Лайош, не торопясь, зашагали к другому ямщику. А первый почесал кнутовищем затылок, потом торопливой рысцой нагнал «панов».
— А сколько дадите?
— Твоя цена первая.
— Пять сотенных. Николаевских.
Владимир предложил две. Начался торг.
Мужик стоял на своем, но «паны» на своем. В конце концов ямщик уступил.
— Три лебедя! По рукам?
— По рукам!
…Выехали из Барановичей.
Дорога была плохая, заброшенная. Лошадь медленно тянула розвальни. Владимир и Немети время от времени спрыгивали и бежали, чтобы согреться: их тонкие пальто плохо грели.
Начинало вечереть. Ямщик, с присвистом погонявший лошадь, притих, лишь встряхивал вожжами. Приближение опасной зоны ощущали все. Владимир и Лайош с напряжением всматривались вперед. Они волновались. Им даже стало жарко. Послышались звуки гармони, нестройные голоса тянули какую-то песню.
— Немец гуляет,— обернулся ямщик.— Отседова до Погорельцев недалече.
Проехали еще сотню-другую метров и почти столкнулись с тремя солдатами. И хотя к этой встрече готовились, она оказалась все же неожиданной. Даже вздрогнули от окрика. Мужик резко потянул вожжи:
— Стой, окаянная! Господи, благослови!
Один солдат схватил лошадь под уздцы, второй — воротник поднят, наушники шапки-картуза опущены — спросил по-немецки: кто такие, куда направляются?
Урасов развел руками:
— Не понимаем.
Тогда немец спросил по-русски:
— Кто есть? Рапорт!
— Деревенские, домой пробираемся.
«Вроде бы трезвые!» — с сожалением отметил про себя Владимир. Немец будто и не слышал ответа, крикнул:
— Разведка? Большевики?— обернулся к своим.— Позовите сержанта.
Появился сержант. Он хорошо говорил по-русски. Сразу потребовал документы. Дело принимало серьезный оборот. Урасов протянул справку, заранее заготовленную Для такого случая.
— Пленный? Солдат?
— Был солдат, теперь мирный.
— Ты воевал против наших союзников — австро-венгерской армии. Теперь будешь наш пленный.
— Не дури, ваше благородие. («Черт с ним, пусть будет «вашим благородием».)
— Ты дерзкий? Или смелый?
— Такой как есть.
— Большевик?
Только теперь Владимир заметил, что сержант был навеселе. Он достал бутылку.
— Шнапс. Для вас, ваше благородие,— сказал Урасов. Сержант понюхал: «Прима!» В этот момент произошло то, что сразу изменило ситуацию. Кто-то вдалеке крикнул, что прибыли рождественские посылки. Теперь немцам было не до задержанных. Более того, они повалились на сани и приказали ямщику: «Вези!» Так и въехали в Погорельцы. Совсем развеселившийся сержант орал прямо в ухо Владимиру:
O, Tannenbaum, o, Tannenbaum,
Wie grun sind deine Zweige!
В селе немцы соскочили на ходу и побежали к какому-то дому. Ямщик хотел остановиться, но Урасов зашипел на него:
— Дурень, гони дальше!
Миновали деревню. Это был последний населенный пункт перед окопами немцев. Здесь удалось вырваться. А как там, впереди? Перепуганный ямщик взмолился:
— Может, возвернуться нам в Барановичи? Ей-бо!
— Возвращаться поздно. Второй раз живым не выпустят. Погоняй!
— Господи, помоги! — перекрестился мужик и хлестнул лошадь.
Вскоре Немети толкнул Урасова локтем:
— Володя, достань вторую бутылку.