— Руки вверх!
Платок тут же был сорван. «Баба» оказалась мужиком.
— Попался, петлюровская сволочь! А ну, что у тебя в кошелке?
Там оказались гранаты. Петлюровца увели.
Прибыли на полустанок. Военнопленные призадумались: как ехать дальше? На путях стоял под парами бронепоезд. Впереди две платформы, сзади — одна. Ура сов подошел к какому-то командиру (галифе кожаные, маузер на боку — ясно, командир!).
— Товарищ красный командир, подвези нас, если будешь ехать вперед. Мы военнопленные, домой добираемся.
— Садитесь на заднюю платформу. Живо!
Владимир махнул рукой другим — подходите, мол. Когда все влезли, тот же командир сказал:
— Ежели встретится петлюровский бронепоезд — откроем огонь. Тогда, по моей команде, живо все слетай на землю.
Так и случилось. Проехали километров десять, поезд на ходу начал стрельбу. Потом стал. Платформа вмиг опустела.
Урасов и еще двое венгров-крестьян, с которыми он успел познакомиться, сразу подались влево, в ближний лесок. Да и дорога туда вела. За ними потянулись и остальные, всего человек тридцать.
Урасову было ясно: вдоль железной дороги идти опасно. Поэтому он решительно направился к лесу. Пошли по опушке. Вскоре показалась деревня. Там расспросили дорогу на Винницу. Владимир и двое крестьян-венгров зашагали впереди. Нужно было засветло попасть в город.
Вдалеке проехал петлюровский конный разъезд. Вроде бы не заметил никого…
Шли и шли дальше усталые военнопленные. Впереди чернели соломенные кровли.
— Отдохнем малость,— сказал Урасов своим спутникам.
Вошли в село. А там полно петлюровцев! Конные, пешие. Чувствовалось: давно поджидают. Многие нетвердо стоят на ногах, покачиваются, сверля исподлобья мутными, недобрыми глазами.
Сидевший на коне здоровенный детина тронул лошадь шпорами, подъехал. Провел рукой по усам — правый был закручен вверх, левый — вниз.
— Стройсь! — крикнул хрипло.
Выстроились. Урасов занял место в самой середине. Конный снова — рукой по усам.
— Предупреждаем: усэ ценности, как-то: золото, серебро, николаевские деньги и прочие брильянты — приготувать к конфискации. В случае скрытия — меры военного времени — шлепаем на месте!
Четыре шеренги зашевелились. Из-за пазух, из карманов, шапок вынимались ценности. Урасов приготовил десяток рублей серебром. Остальные деньги лежали в старом сундучке с двойным дном.
Несколько петлюровцев пошли по шеренгам. Осмотр начали с двух концов. У бандитов были мешки — в них ссыпали добычу. Ото всех сильно несло самогоном.
Урасов внимательно наблюдал за обыском. У двух военнопленных бандиты распороли пальто и нашли деньги. Их тут же зверски избили. Стоявшие рядом шарахнулись в стороны.
— Стой, суки, а то всех порубаемо!
Пока восстанавливался порядок, Владимир успел передвинуться левее: он заметил, что двое «конфискаторов» слева менее тщательно шарят, хотя больше матерятся. Тучный петлюровец с желто-голубым бантом на папахе каждого тыкал кулаком в грудь:
— Шо у тэбе?
Жадно хватал деньги, хлопал пленного по карманам и, нещадно матерясь, подходил к следующему.
Вот он наконец остановился перед Урасовым. Ожидая удара в грудь, Владимир стал чуть боком, так, чтобы удобней было откинуться назад. Удар скользнул по пальто.
— Шо у тэбе?
Владимир протянул завязанное в платок серебро. Тучный с жадностью захватил горсть, высыпал себе в карман.
— Оце й усэ?
— Все. Больше ничего нету.
Колючие глаза недоверчиво шарили по фигуре Урасова.
— Вот разве что это…— Он подтолкнул ногой свой сундучок, раскрыл. Там сверху лежали специально заготовленные мыло, дамские чулки и другая дефицитная дребедень. Все это быстро очутилось во вместительном кармане петлюровца.
— Скидай ботинки!
У Владимира были новые, крепкие кожаные ботинки сорок пятого размера — на два номера больше, чем нужно.— тоже не случайно.
Грабитель тут же натянул ботинок, повертел ногой, неожиданно швырнул обратно:
— Дужэ вэлыки.
Выругался витиевато и подошел к следующему.
«Кажется, пронесло». Спина Владимира была влажной.