— День начинается с юмора. Неплохо!
Владимир помчался к редакции. Несколько минут — и он в «Правде»— газете для русских военнопленных. И здесь все улажено.
Зашагал широко, быстро, не разбирая дороги, машинально в район Восточного вокзала. Владимир думал о судьбе Юстуса и его семьи. Юстус был на фронте, не попал ли он в руки интервентов? Появится ли он в Будапеште? Его, подпольщика, коммуниста, сразу же схватят ищейки контрреволюции. А может, Юстусу удалось скрыться? Так или иначе, надо все выяснить.
Вот наконец дом Юстуса. Двадцать ступенек — как одна! — на второй этаж. Жена Юстуса Анна и сын Артур были дома. «Советская республика пала». Печальное сообщение Анна приняла внешне спокойно. Ей нередко приходилось узнавать грустные вести, поневоле научишься владеть собой.
Урасов дал им надежный адрес и записку.
— Вам нужно укрыться в надежном месте, по крайней мере на первое время…
— А вы?
— Я в Вену. Сегодня вечером отъезд.
И на всякий случай добавил:
— Если вдруг появится Юстус — пусть мчится на вокзал. К восьми. Ну, прощайте.
Теперь Анна не сдержалась, расплакалась…
Посмотрел на часы. Остался ровно час. Двадцать — тридцать минут нужно, чтобы добраться до Ирэн. Столько же — от нее до Западного вокзала. Успеет? Надо успеть. Может, поезд задержится?
Скорей, скорей, скорей! Звонок у знакомой двери. Мать сказала:
— Ирэн на работе. Сейчас ее смена.
Написал на клочке оберточной бумаги: «Дорогая Ирэн! Мужайся. Будь осторожна. Не выдай себя. Ты нужна партии, нужна маме, нужна мне. Очень нужна. Мы еще встретимся. Верю! Владимир».
…Через двадцать минут будет ровно восемь. Стрелой — к Западному вокзалу! На тротуарах — кумач: багровый, кленовый. Листья разлетались в стороны, будто спугнутая стая птиц. Распахнул куртку, рванул ворот гимнастерки. Надо быстрей, быстрей!
Улица оборвалась, словно срезанная взмахом сабли, открылся простор привокзальной площади. Вытер мокрый лоб фуражкой. Вокзал. Почти безлюдный зал ожидания. Где же они?
Опоздал? И все же пошел к дежурному. Тот с издевательской почтительностью произнес:
— Господин комиссар, поезд на Вену отправлен точно по расписанию в восемь часов.
Не заметил, как оказался в сквере, как опустился на скамью. Посидел, рывком поднялся. Вновь сел.
Что теперь делать? Оставаться в Будапеште нельзя. Здесь знают его слишком многие. Выбраться в другой город? Куда? Какая обстановка будет в Будапеште через несколько часов? Нужно укрыться на первое время где-нибудь. Нет, не где-нибудь, а в глухой дыре, такой, где не пахнет красным, куда не догадается заглянуть ни полиция, ни шпики.
«Остынь, Володька. Пошевели мозгами не торопясь».
«А ведь где-то тут живут — во всяком случае жили — Ромашкевич и Аксинский»,— промелькнуло в голове. С Матвеем Ромашкевичем и Ильей Аксинским — бывшими военнопленными — Владимир работал на фабрике у Терека. Тихие, незаметные парни. Вдвоем снимали комнату. Не любили компаний, сборищ, митингов. Но если рабочие решали бастовать — бастовали, хотя никто не знал, согласны они с забастовщиками или нет. Владимир не видел их несколько месяцев. Может быть, этих парней уже и нет здесь. Потер пальцами виски. «Вспомнить бы, где они обитали. Ведь был же у них! Правда, всего один раз, но этого достаточно… Где они? Вспомнил! Ромашкевич и Аксинский снимали комнату в деревянном флигельке. Туда!»
Звонка во флигеле, конечно, не было. Владимир осторожно постучал, никто не ответил. Еще раз — громче. Открылась вторая дверь флигеля, и пожилая венгерка спросила:
— Вы стучали к соседям? Их в это время никогда не бывает.
Владимир поблагодарил. Наверное, на его лице было отчаяние, потому что женщина остановила его:
— Если хотите, обождите у меня.
Секунда колебания.
— Не помешаете. У нас тихо. Никого нет. Муж скоро придет со смены, от Терека.
Догадывалась ли она, что привело сюда Урасова? Эх, была не была!
— Спасибо. Не откажусь от вашего гостеприимства.
Женщина подвинула ему табуретку и занялась своими делами, время от времени бросая короткие взгляды на Урасова. Сказала утвердительно:
— Вы работали у Терека.
— Откуда вы знаете?
— Я тоже у него служила. Видела, как вы «воевали» с Тереком. Вы смелый. Русские все смелые. Потом я ушла от Терека — заболела. А Терек после той истории стал смирнее — уже не занимался рукоприкладством, как прежде. Отучили вы его.
Она помолчала, вздохнула.
— Ну а теперь будет, наверное, еще хуже. Богачи снова рвутся к власти. Все припомнят… Ох, заболталась я. Поставлю кофе.
Вскоре появились Матвей и Илья. Владимир рассказал о цели своего прихода и с волнением ждал ответа.