Урасов, Кувшинов и Соснов четверо суток ехали до столицы Монголии через пустыню. Гобийские ветры, словно играя с грузовиком, то бросали в него по вечерам запоздалым снегом, то обдавали в солнечный полдень дыханием весны, которая бродила уже совсем недалеко.
Где-то возле Урги показалось село Бароты. Оно сплошь состояло из русских изб — здесь обосновались переселенцы, бежавшие от преследований царского правительства.
Памятное село… Когда выбрались на окраину, увидели встречную машину. И едва поравнялись с нею, Урасов воскликнул:
— Ба! Вот так неожиданность!
На встречной машине ехали в Китай двое — дипкурьер Константин Иванов, высокий, розовощекий богатырь, добродушный и отзывчивый, и сопровождавший его товарищ.
— Доставайте, братцы, кружки,— сказал Иванов,— нужно отметить эту встречу!
Он откупорил термос и налил всем горячего, крепчайшего, душистого чая. И провозгласил:
— За то, чтоб чаще встречались советские люди на мировых дорогах!
Не знал Константин Иванов, что дни его уже сочтены, что на одной из «мировых дорог» его жизнь вскоре оборвется самым трагическим образом. Но об этом — несколько позже.
Один из последних участков был особенно нудным — проехали более ста километров и не встретили ни юрты, ни человека. Все ближе стали подступать к дороге горы. К вечеру наткнулись на бушующую горную реку. Вот так сюрприз!
Поискали брод — безрезультатно. Что делать?
— Похоже, придется возвращаться и искать дальний объезд,— сказал Соснов.
Его поддержал Кувшинов. Но Урасов, поразмыслив, возразил:
— Вот что, друзья: возвращаться не будем. К утру река обмелеет, и мы ее переедем. Поверьте мне: на рассвете здесь воды будет по колено.
Урасов изучил нравы горных речек еще в Якутии, во время ссылки в 1911 году. Он знал, что ночью холод скует реку в горах, вода сойдет и переправа будет обеспечена.
— Быть посему! — первым согласился Соснов.— Хотя все же очень сомнительно.
— Теперь давайте позаботимся о костре,— пригласил Урасов.
— Топор у нас есть, дело за малым — лесок бы сюда! — иронически произнес Соснов.— Какой же может быть здесь костер — кругом голая земля.
— Ничего,— сказал Владимир,— нас выручат верблюды. Они оставили после себя много «горючего». А ну-ка, в поиск!
Сверх меры брезгливый Соснов поморщился и начал собирать помет осторожно, двумя пальцами.
— Послушай, Соснов, если не будешь сгребать кизячок как следует, я тебя к костру не подпущу! — пошутил Урасов.
Вскоре возле грузовика выросла целая гора кизяка. Зажгли огонь, вскипятили в консервной банке чай. Теперь холод был не страшен.
Всю ночь горел костер, всю ночь посматривали на вехи — их поставил Урасов, чтобы видеть уровень воды. Действительно, вода убывала. Утром без труда переправились на другой берег.
В Верхне-Удинске дипкурьеры сели в поезд. Самое трудное и опасное осталось позади.
Урасов часто вспоминал эти поездки в Китай и, в частности, встречу с Константином Ивановым.
Помните кантонское восстание революционных рабочих и солдат под руководством Компартии Китая? Это произошло в декабре 1927 года. Гоминьдановцы вместе с империалистами США, Англии и Японии жестоко подавили восстание. В те дни дипкурьер Константин Иванов был в Кантоне. Его схватили разъяренные реакционеры, пытали и потом расстреляли. Труп Иванова до самой ночи оставался на улице, а когда стемнело, китайские коммунисты тайно похоронили своего русского брата.
«ВСЕ НОРМАЛЬНО»
Владимир Урасов шагает по Праге. Всматривается в знакомый город (он уже не первый раз тут), слушает многоголосый шум улиц. «Пока все идет нормально»,— говорит сам себе. Уже пятые сутки, как Урасов покинул Москву, побывал в Варшаве, сдал там диппочту для нашего полпредства; теперь вот добрался до Праги. На вокзале его встречал представитель полпредства. Происшествий не было
Радостная встреча с товарищами по работе. В дипкурьерской сумке еще одним пакетом стало меньше. А усталости все же больше. Но отдыхать не время: маршрут его далеко не закончен. Впереди — Вена, Рим. Будет ли там «все нормально»?
В Праге остановка еще короче, чем в Варшаве. В пять вечера — поезд на Вену. Купе для Урасова забронировано.