— Мне сегодня определенно должно повезти, — сказал блондин, доставая из портмоне деньги. — Мари сменила гнев на милость и подарила мне поцелуй на удачу!
Анхельм обернулся к Рин и спросил с улыбкой:
— Как насчет поцелуя на удачу, Ирэн?
Рин посмотрела на него, и ее глаза ясно говорили, что поцелуя он от нее дождется, когда на Южных островах снег пойдет.
— Ах, какой был шанс приумножить состояние! — вздохнул он и покачал головой.
— Полагаться в карточной игре на женскую удачу — верный знак, что проиграешься, — наставительно заметил седовласый мужчина и бросил на стол несколько купюр. — Антэ.
Все дали начальный взнос и получили по две закрытых карты и одну открытую. Зеленоглазый брюнет, имевший самую слабую карту, сделал дополнительный взнос и снова сдал каждому по еще одной открытой карте. Седой господин, став обладателем пары тузов сделал ставку.
— Три тысячи? Не гони лошадей, Борис! Мы только начали! — процедил зеленоглазый брюнет.
— Мы все богатые люди, Феликс, три тысячи только на карамельки тратим. Не хочешь идти дальше — пасуй, — ответил он и обратился к Анхельму с вопросом о его ставке.
— Удваиваю, — сказал герцог, выкладывая на стол деньги. Феликс, скрипя зубами, выложил шесть тысяч ремов. Стефан, деловито оглядывая карты, поддержал ставку. Сдали по еще одной открытой карте.
— О, смотрите-ка, бубновый король! Что же, раз старшая карта у меня, то я объявляю ставку девять тысяч. Господин Ример? А, вы уже… Феликс, думаешь? Ну, думай, мы пока поговорим. Так что насчет вольфрама, господин Ример? — спросил Борис. Рин навострила уши, но сделала вид, что все ее внимание сосредоточено на картах Анхельма. — Это выгодное вложение. У компании Феликса лампочки расходятся, как горячие пирожки. Последнюю крупную партию купил военный флот, они намерены оборудовать все корабли генераторами электричества и освещением.
Брюнет, названный Феликсом, поддержал, как и Стефан, и согласно кивнул:
— Да, лампы хорошо берут, особенно теперь, когда решили сделать освещение периферии Магредины. Но есть и свои минусы — я закупаю ничтожное количество за большие деньги, а в производстве это серьезно бьет по карману.
— Брось прибедняться, я же знаю, что готовый товар ты продаешь в три раза дороже, чем закупаешь сырье. Представьте, господин Ример, тройная окупаемость!
— Я не хотел бы связываться с его величеством, Борис, — ответил Анхельм, получив третьей открытой картой девятку. Борису достался второй король. — Пока все рудные жилы находятся в исключительном ведении и пользовании государя, конкуренция будет на нуле, а значит и роста предприятий не предвидится. Заводы нужны народу, а не короне.
— Так-то оно так… — согласился Борис, отсчитывая купюры для очередной ставки. — Но кто же вырвет власть из его рук, пока рядом с ним ошивается одна персона, не будь она помянута к ночи? Ставлю двадцать.
— Куда же ты так рвешься, Борис? — нахмурился блондин Стефан. Борис осуждающе поцокал и обратился к Анхельму. Тот молча выложил двадцать пять тысяч ремов.
— Я — пас, — сказал Феликс и сложил карты.
— Стефан? Что там твоя удача от Мари?
— Отвернулась, — сказал Стефан и тоже спасовал.
— Стало быть, мы остались вдвоем, господин Стенсон, — сказал Анхельм. Они взяли по последней закрытой карте. Рин заглянула к герцогу: у него складывалось каре из дам. У Бориса в открытых картах была пока пара тузов и королей. У Анхельма лежали дама, девятка, валет и туз, но разномастные.
— Тридцать, — сказал Борис и выжидающе взглянул на герцога. Тот отсчитал купюры и поднял до сорока.
— О, да вы серьезно настроены, господин Ример!
— Как обычно. Народ будет недоволен, если я начну сорить деньгами за границей.
— Это ваши личные деньги. Сорок пять.
— Пока я герцог — да. Но до трона Соринтии мне один шаг, а у императора личных денег не бывает. Понимаете, почему я спешу? — ответил Анхельм, поднимая до пятидесяти. — Дворянское собрание съест меня с потрохами, если я буду вкладываться в экономику другой страны, когда своя находится в упадке.
— Все так плохо? — с деланным беспокойством спросил Борис, выкладывая еще две купюры.
— Много проблем, не время и не место о них говорить. Война отбирает не только жизни, но и деньги. Причем, последних — больше. Но, между нами говоря, я все же хочу пойти на сделку с вами, потому как предвижу некоторые изменения в ближайшем обозримом будущем.
— Осторожнее со словами, господин Ример! Они могут взорвать рынок.
Анхельм улыбнулся и повысил до шестидесяти. Борис не стал перебивать выше и поддержал. Открылись карты — Анхельм выиграл с каре дам, Борис собрал двух тузов и трех королей.
— Похоже, сегодня удача и риск не встретились, госпожа Эмерси, — с улыбкой сказал Борис, отдавая Анхельму выигрыш. — Вы присоединитесь к нам?
— Не хочется, — ответила Рин. — Я посмотрю еще.
Пока тасовали карты, Борис стал расспрашивать Анхельма:
— Так что же, нужна ли вам доля в вольфраме?
— Господин Стенсон, — обратился к нему герцог, — я бы с удовольствием вложился в это дело и расширил добычу, но… Будем говорить прямо: я опасаюсь многих вещей. Помогите мне советом как юрист — юристу. Согласно законам Соринтии, пока я чиновник, я не могу обладать недвижимым имуществом, предприятиями или долями в них в другой стране. Закон прямо запрещает это мне, но в нем нет ни слова о моих родственниках. Проблема в том, что я сирота и у меня нет никаких родственников, кроме дяди, который является министром юстиции. Как мне поступить в этом случае?
Борис пожал плечами и ответил легко и просто:
— Женитесь и оформите все на жену. Это очевидный и самый простой способ.
— Но моя жена будет соринтийкой.
— Закон Левадии не запрещает покупку иностранцами долей в государственных промышленных предприятиях, если вы об этом. Лишь бы деньги были, — ответил Борис, немного подумав, а затем добавил: — Но лучше жене быть подданной Левадии. Это упростило бы процедуру.
— Я бы хотел вывести свои активы за пределы Соринтии. Я очень заинтересован ткацкой промышленностью и металлургией. В частности — вашими предприятиями, Феликс и Стефан.
— Господин Ример, министерством ресурсов управляю я, — сказал Борис с легкой улыбкой. — Закупка и производство — прибыльная вещь, но разработка даст вам куда больше. Если вы хотите заняться разработкой вольфрама, вам выгоднее иметь дело со мной. Через третье лицо, разумеется. Но вам понадобится контора.
— Цена вопроса?
Борис задумчиво почесал подбородок.
— Пять миллионов на данном этапе.
— Подводные камни?
— На то они и подводные, — улыбнулся Борис.
Анхельм задумался. Карты раздавать никто не спешил, господа политики и чиновники обдумывали как бы подороже продать нажитое и свои услуги — кто во что горазд.
— А что насчет нефти? — спросил Анхельм.
— Забудьте! — ответил ему Феликс, махнув рукой. — Нефть — мозговая косточка, в которую вцепились серьезные и злобные собаки. Нефть под пристальным контролем его величества, в то время как вольфрамит и некоторые другие сопутствующие ему металлы не попали в красный список.
— Ах, вот он и подводный камень, — улыбнулся герцог. — Получается, если его величество решит, что ему нужен вольфрамит, то он приглядится к обладателю лицензии на разработку. Да, это неприятно.
— Ну, не в наших силах этого не допустить, конечно, но вы можете быть спокойны на ближайшие лет пять.
— Пять? Вы уверены?
— Промышленность не рвется вверх такими же темпами, какими Борис задирает ставки, — усмехнулся Феликс. — В ближайшие пять плановых лет внимание его величества будет сосредоточено на нефти и ее продуктах. Слышали? Он хочет построить второй завод по производству макин. Безумец… Куда их столько?
— Господа, ведь Левадия пересела с лошадей на макины всего около полугода назад, если я не ошибаюсь? Неужели вы забыли, что такое ехать целый день из города в город на лошади? — спросил Анхельм, будто недоумевая.