— Поэт ты бездарный, — признался Эрик.
— Сейчас вкручу тебе этот стакан широкой стороной в рот, будешь знать, как мне всякие гадости говорить, — пригрозила Рин с улыбкой и допила одним глотком.
— Что-то засиделся я с тобой, мне в Кандарин давно пора. Ночь уже на носу, — Эрик на всякий случай шутливо отодвинулся от Рин. Она засмеялась и хлопнула его по плечу.
— Так что ты скажешь? — осторожно спросила она. — Обо всем, что я рассказала.
— То, что ты рассказала, удивительно. Прости, но, к сожалению, я тоже не могу тебе помочь в сопоставлении этих фактов. У тебя их, откровенно говоря, маловато, и все они очень запутанные, наполовину смешанные с твоим субъективным ощущением и рассказами тех, кому ты, по твоим же словам, не слишком доверяешь. На мой взгляд, Рин, ты видишь всего лишь совпадения, но пытаешься выстроить из них заговор. Прости за прямоту, но ты придаешь неадекватную важность бессмыслице. Реальность прямо под твоим носом. Лучше обрати внимание на нее, пока она не ударила тебя по голове.
Рин опустила взгляд, а затем и вовсе бессильно понурилась. Эрик положил ей руку на плечо и проникновенно сказал:
— Только не нужно подозревать Анхельма в обмане, хорошо? Он хочет тебе добра, он любит тебя. И ты тоже постарайся освободить свое сердце для него. Впусти его. Может, так действительно все изменится. Постараешься?
— Постараюсь, — тихо ответила Рин, чувствуя, что еще чуть-чуть — и расплачется.
— А мне действительно пора ехать. Благие боги, ну я и набрался! Надеюсь, Джери меня не выкинет из седла.
Эрик набросил свое пальто и шляпу и пошел к дверям.
— Эрик! — остановила его Рин, и он обернулся. — Спасибо, что поговорил со мной. Порой мне кажется, что я схожу с ума просто оттого, что у меня нет кого-то, кто поделился бы со мной порцией здравого смысла.
— Всегда к твоим услугам, — он приподнял шляпу и вышел. После его ухода Рин еще долго сидела над бокалом бренди и смотрела на огонь в камине. Да, пожалуй, сегодняшние разговоры многое прояснили ей самой. Одной из леденящих кровь мыслей было то, что ей никто никогда не доверял. Может быть, это была расплата за ее собственное недоверие ко всем окружающим? Может быть, ей действительно стоит просто слушаться Фриса и Кастедара, которые в один голос твердят одно и то же? Хотя… если подумать: есть ли у нее выбор?
Рин тяжело вздохнула и прикрыла глаза.
В том-то и дело, что выбор как бы есть, но как бы его и нет.
~*~
История в истории
[1] Башня Монтоли — построена по проекту архитектора Джанфранко Монтоли в 3789 году в городе Лилли. Архитектор задумал построить башню из стекла, которое в те времена не отличалось особой прочностью. На открытии сооружения королева Дзиттария решила подняться наверх, откуда, по заверениям автора проекта, должен был открываться чудный вид на долину водопадов. Едва она поднялась на несколько ступенек, как конструкция задрожала и начала рушиться. К счастью, королева получила лишь несколько неглубоких порезов. Архитектора казнили по приказу Ее Величества. С тех пор в народе укоренилась фраза «планы рухнули, как башня Монтоли».
Глава 9.3. (конец)
Анхельм отпустил Розу вместе с пришедшей за ней Альбертой, собрался с мыслями и направился в свой кабинет, где Рин беседовала с Эриком. Войдя, он обнаружил свою возлюбленную спящей в кресле перед камином. Пустой стакан лежал на мягком ковре прямо под безвольно висящей рукой. Ее губы были приоткрыты и чуть подрагивали, а лоб напряженно нахмурен. Она расстегнула рубашку до середины груди, и Анхельм снова вздрогнул, увидев круглый розово-красный шрам на сиреневой коже. Опустившись на колени перед ней, он прильнул губами к этой отметине. Рин вздохнула, но не проснулась, только закрыла рот и обняла его за шею, прижимая к себе. Анхельм глубоко вдохнул ее запах: хвоя и свежий ветер. Затем осторожно взял ее на руки.
— Куда? — сонно пробормотала Рин, приоткрывая глаз.
— Спи, родная, — шепнул он. — Ты устала.
Рин не стала спорить и с удовольствием уткнулась в его плечо. Он унес ее в свою постель, раздел, разделся сам и лег рядом с ней, но вдруг девушка поднялась и пошлепала в ванную, каким-то чудом миновав дверной косяк без разрушений. Спустя минуту вышла, весьма озадаченная, и сказала:
— Я бы предпочла умыться, прежде чем ложиться. Но горячей воды нет.
— Добро пожаловать в Соринтию, — улыбнулся герцог. Рин употребила пару резких выражений на родном языке и снова скрылась в ванной. Так как умываться ей пришлось холодной водой, вернулась она нисколько не сонная, зато довольно раздраженная. Улеглась рядом с Анхельмом и сказала:
— Знаешь, ты должен что-то с этим сделать. Мы были в стране, где горячая вода есть по первому требованию.
— Милая, здесь это пока не везде возможно. Но я подниму этот вопрос послезавтра на Дворянском собрании.
— Послезавтра? Ох, мне нужно завтра же покрасить волосы и тело. И придумать, как скрыть лицо. После этой мерзкой газеты меня все узнают.
— Как это?
— На границе инспектор прямо заявил, что я похожа на Рин Кисеки, и как я ни убеждала его — не поддавался.
— Я боюсь спросить, что было потом…
Рин вздохнула и в двух словах рассказала ему о происшествии на границе по прибытии в Соринтию, умолчав о своих подозрениях насчет кристалла. Анхельм долго молчал, а потом выдал:
— Милая, ты убила трех человек только чтобы не оставлять свидетелей?
Рин нахмурилась:
— Ты меня внимательно слушал? Я убила только инспектора, а его помощник и кучер погибли не по моей вине. Нечего было на меня с ружьем бросаться, я резких движений не люблю и действую инстинктивно. Кстати, что решилось с увеличением гвардии?
— Пока ничего не слышно, даже непонятно, видел ли петицию его величество. Послезавтра узнаем. Я получил письмо, что на собрание приедет помощник Вейлора.
— Какой еще помощник?
— Помнишь, Карен в письме упоминала о некоем человеке, который появился при его величестве? Человек, к советам которого Вейлор прислушивается.
Рин покопалась в памяти и медленно кивнула.
— Припоминаю. А зачем он приедет?
— Не знаю. Но, подозреваю, что будет долгий разговор о любви. К родине и деньгам.
— К слову о любви, что ты скажешь им по поводу помолвки с принцессой? — спросила она и очень удивилась, когда Анхельм жестко отрезал:
— Не их ума дело.
— Эй, ты чего? — оторопело спросила она, поворачиваясь к нему лицом.
— Их не касается моя личная жизнь, — тон Анхельма был ледяным.
Рин прокляла себя за этот вопрос, но не задать его она не смогла:
— А я могу узнать о твоей личной жизни? Меня она касается?
Ее ладонь лежала на его груди, и Рин заметила, как заколотилось сердце Анхельма от этого нехитрого вопроса. Его голубые глаза, с некоторым испугом глядящие на нее, на секунду метнулись в сторону, но затем снова вернулись к ней. Взгляд потеплел, стал нежным, губы дрогнули в улыбке.
— Ты и есть моя личная жизнь, родная, — прошептал он, целуя ее в лоб. Она придержала Анхельма за руки, когда он попытался забраться под ее рубашку, внимательно посмотрела на него и спросила:
— Почему ж ты мне тогда не сказал, что удочерил Розу? Мм-м?
Анхельм замер, улыбка погасла.
— Откуда ты узнала?
Рин пожала плечами.
— Не думаю, что это важно. Важно, что ты мне не сказал, хотя у тебя было много времени сделать это.
— Я просто забыл. Не до того было.
— Ой, Анхельм, вот не надо только мне врать! Ты рассказал мне, что она дочь Гальярдо, но забыл сказать, что удочерил ее? — Рин недоверчиво фыркнула. — Почему? Чего ты боялся?
— Что ты не примешь ее, — просто ответил Анхельм, обращая к ней грустный взгляд.
— И был абсолютно прав, — тихо сказала Рин. — Ей здесь не место.
— Я не хочу, чтобы девочка пропала в замке у Хавьера. Он погубит ее светлую голову.
Рин вздохнула и прижалась к его груди губами.
— Анхельм… — сказала она, и кожа под ее пальцами покрылась мурашками от теплого дыхания. — Роза навредит нам.