— Благие боги, она ребенок… всего лишь ребенок! Как может нам навредить ребенок? В мае она уедет учиться в университет, и ее не будет рядом. Она не видела ни Армана, ни Зару, не в курсе наших дел с кристаллом. Все, о чем она думает — это поступление…
Рин зажмурилась.
— Ты ведь хотел уехать, когда все кончится. Уехать, когда кристалл будет уничтожен. Для этого ты купил все эти предприятия.
— Ты догадалась…
— Да. Ты хочешь увезти Розу с нами?
— Я не смогу бросить ее здесь, когда начнется неразбериха. Мы уедем отсюда все вместе. Она… так похожа на тебя. Я подумал, что мы втроем выглядим, как семья, и это облегчило бы нам жизнь в Альтресии. Мы могли бы быть семьей, — робко закончил он. Рин стиснула Анхельма в объятиях и устроила голову на его руке.
— Могли бы, — сказала девушка полушепотом, а про себя подумала: «Если бы я не была аиргом».
— Я уже все решил, Рин. Роза с нами. Она не бездомный котенок, чтобы передавать ее из рук в руки. Через три года она станет совершеннолетней, а дальше вольна распоряжаться своей жизнью, как ей угодно. Но я бы хотел, чтобы она осталась с нами.
— Ты плохо понимаешь, о чем говоришь. Нам придется бежать очень далеко и долго, Анхельм. Мы пройдем через множество опасных и неприятных ситуаций. Мы будем в бегах лет десять, не меньше. Пока все не успокоится, пока последние ищейки не сгинут, нам придется прятаться. На моих руках будет много крови тех, кто захочет вернуть тебя в Соринтию. Я-то привыкла, но ты будешь в ужасе от такой жизни, а Роза и подавно не вынесет этого.
Анхельм ничего не ответил на это, лишь вздохнул.
— Но я не хочу тебя терять, — прошептала она, вдыхая аромат его кожи: лимон, мята, лаванда. — Не теперь.
Сразу за этим Рин почувствовала его жадные горячие губы на своих, его сильные руки на спине, талии, бедрах.
— У меня нет сил, — беспомощно рассмеялась она, пропуская его мягкие волосы сквозь пальцы. — Я тоже хочу тебя, но я так устала!
Анхельм с деланным разочарованием вздохнул, поцеловал ее грудь, затем повернул спиной к себе и удобно уложил.
— Мм-м, — протянула Рин, ерзая бедрами.
— Угомонись. А то я не отвечаю за себя. Ты-то устала, а я вот не очень.
Согретая теплом его тела и нежностью, Рин закрыла глаза.
— Анхельм? А что ты почувствовал, когда увидел меня впервые?
Он не отвечал так долго, что ей показалось, будто он уснул. Но тут он тихо проронил:
— Я остолбенел. Когда ты посмотрела на меня, мое сердце едва не остановилось. Когда заговорила со мной, я ощутил вкус близкой победы. А когда поцеловала — почувствовал себя всесильным.
— Ты вправду меня любишь? Действительно любишь? — спросила она, не решаясь посмотреть на него.
— Больше жизни.
Вместо ответа Рин поцеловала его в широкую горячую ладонь. С этими словами тревога ушла из ее сердца, уступив место решимости и желанию бороться.
~*~
Ночную тишину в лесу возле Лонгвила нарушал лишь совиный крик. Бледная полная луна безразлично глядела на мир серыми глазами-пятнами, отражаясь в черном озере, возле которого на снегу лежал Фрис. Лицо мужчины было печальным, взгляд черных глаз устремился в ночное небо, где расцветали букеты звезд. Он протянул руку к нему и прошептал:
— Тысячи лет я существовал без тебя, любимая, дорогая, единственная… Я научился быть без тебя, отвык слышать твой оживляющий голос. Так почему теперь те же чувства, что позабыл я столетия назад, снова поднимаются во мне? Почему снова я слышу твой зов, если ты ушла? Где ты? Я так хочу встретить тебя!
Едва сорвались с его губ эти слова, как Фрис грустно рассмеялся:
— Научился быть без тебя? Я глупец, который лжет самому себе! Конечно… даже сейчас мои чувства не изменились. Глубже, чем в кого-либо я влюблен в тебя, жизнь моя! Ветер шепчет мне твоим голосом, родная моя, непостижимая. Может быть, время нашей разлуки подходит к концу?
Он бессильно уронил руку в мокрый снег, сжимая в кулаке холодный комок.
— Больше, чем когда-либо я скучаю о тебе, Альтамея. Но раствориться в тебе… не смогу больше.
Фрис закрыл глаза, зажмурился, словно ему невыносимо было видеть этот свет, эти мириады ярких звезд. Хрупкие снежинки кружились над ним и ложились на лицо, но не таяли. В уголках глаз волшебного духа блеснули капельки.
Невдалеке послышались тихие шаги, а затем прозвучал тихий сухой голос.
— Разве ты не боишься ее возвращения?
— Сколько еще ты будешь меня подслушивать, ящер несчастный?
— Мы обречены на это. Поверь, мне не доставляет никакой радости разделять твое горе.
Фрис повернул голову и посмотрел на бледное лицо Ладдара.
— Я боюсь, но хочу этого. Я устал лгать. Я хочу ее вернуть…
— Ты хочешь, чтобы Рин все узнала?
— Хочу… Сколько еще ждать?
— Недолго. Она все делает правильно.
— Мы причинили ей столько боли… Каждый раз, как я вижу в ее глазах слезы, как я чувствую в ней этот огонь, который сжигает ее понемногу, спрашиваю себя, чем она заслужила это?
— Ничем. Так же, как и Альтамея ничем не заслужила смерти из-за этих тварей… Мы были олицетворены здесь великой сотворяющей силой. А затем изгнаны этими тварями из мира, который всегда принадлежал лишь нам! Который для нас был создан!
— Не нужно мне напоминать, — прорычал Фрис, оскаливаясь.
— Похоже, иногда нужно, — неожиданно жестко отозвался Ладдар. — Эти месяцы я смотрел на тебя и думал, что ты забыл эту нехитрую истину. Забыл, ради чего мы все затеяли!
— Я никогда не забывал, — отвернулся Фрис. — Я никогда не забуду истинный мир, что мы потеряли.
— Тогда мы должны продолжать бороться за него.
— Я борюсь.
— Не лги мне, я вижу тебя насквозь. Ты хочешь жить! — прикрикнул Ладдар, наклоняясь над Фрисом. Глаза вспыхнули белым, он схватил келпи за волосы и дернул. — Ты хочешь снова все пустить прахом! Но этому пора положить конец.
— Я помню о данном тебе обещании!
— Скажи.
— Я обещал помочь тебе избавиться от Них, чтобы мир мог переродиться, — процедил сквозь зубы Фрис и оттолкнул демона в сторону. — Но я не… не могу его исполнить!
Ладдар сел в снег, скатал комок и бросил его в озеро. Волны рябью прокатились по поверхности, замерцали и заискрились в воде лунные блики.
— Не противодействуй мне, — проронил Ладдар.
— Я не могу иначе! Я хранитель этого мира! — вскричал Фрис, поднимаясь во весь рост перед сидящим демоном. — Это моя природа, которую я не могу переступить. Даже если я знаю, что такая жизнь неверна, я все равно… Я…
— Я знаю, — тихо ответил демон и протянул руку. Фрис молча помог ему подняться. — Нашей природой мы обречены на вечное противоборство. Даже сейчас природа кипит внутри нас: ты горишь от желания прогнать меня в небытие, а я никогда еще так сильно не хотел поглотить твою душу.
Демон схватил Фриса за плечи и заставил смотреть себе в глаза.
— Но разум должен быть сильнее. Мы оба знаем, что в нас нет ненависти друг к другу, лишь наша суть заставляет нас драться. И ты, и я понимаем это! Значит, мы должны отречься от своей сути ради общего дела.
Фрис оттолкнул его.
— Ты знаешь, что в конце все будет так, как решит Альтамея. Все будет зависеть от нее.
— Нет, Фрис. В конце все будет так, как решу я. Потому что я и есть конечное решение. И как бы ни противилась моя сестра, к каким бы хитростям она ни прибегала, подвожу итоги всегда я.
— Ты боишься, что Жизнь даст Им шанс?
Ладдар казался позабавленным.
— Я ничего не боюсь. А ты боишься. Ты боишься снова оказаться безмолвным духом, без речи, без мыслей, чувств, желаний и стремлений. Ты боишься потерять разум, который тебе дали по ошибке.
Глаза Фриса вспыхнули огнем.
— Ты ничего не знаешь о моих страхах. Я не боюсь потерять разум. Я боюсь… — Фрис запнулся.
— Одиночества, — закончил за него Ладдар. — Каждый день ты зовешь ту, что всегда была частью тебя! Ты не слышишь ее в себе, и это пугает тебя. Ты так трудно борешься, потому что хочешь оставить этот мир для нее. Когда же ты поймешь, что этот мир — больная фантазия, бессмысленная иллюзия, противная даже самой природе?! Креация, которая не должна была существовать!