Фрис только глаза закрыл. Рин все мгновенно поняла и накинулась на него с кулаками.
— Ах ты! Ты!.. Ну Фрис, ну зараза! Да чтоб вас обоих!.. — тут Рин употребила несколько непечатных конструкций из лексикона солдат, которые в целом описывали глубину вины Фриса, неожиданный взгляд на его происхождение, а также оценочное суждение эмоционального и психического состояния самой Рин после тех неблагопристойных манипуляций, что келпи и демон проделали с ее мозгом.
— Ну знаешь… — выдохнула она, устав молотить его. Рин, конечно, не била его всерьез, это, скорее, было для выпуска пара. Она не думала, что вообще способна применить к нему свою настоящую силу. — Фрис, вот как, скажи на милость, я могу тебе верить? Как только мое доверие к тебе начинает укрепляться, как только я начинаю считать тебя нормальным, как ты идешь и делаешь что-то такое, что восстанавливает твою репутацию!
Фрис схватил ее и прижал к себе. Рин сердито забрыкалась и укусила его за шею, но он не выпустил.
— Я не должен был позволить тебе стать его другом. Ты бы непременно подружилась с ним, так что считай этот спектакль моей ревностью. Рин, ты всегда можешь мне верить. Я никогда тебя не предам. Амира же сказала тебе верить без оглядки.
— С тебя торт. Два. Нет, три, — пробурчала она. — И тогда я тебя прощу. Может быть.
Фрис коротко рассмеялся и стиснул ее сильнее. Он уткнулся носом в ее волосы, вдохнул полной грудью и проговорил с невероятной нежностью в голосе:
— Маленькая моя, как мне хорошо с тобой! Ты не представляешь, как я тосковал без тебя. Как больно мне было видеть тебя с тем пустым взглядом…
Как она могла злиться, когда он говорил таким тоном? Рин обмякла. Впрочем, не настолько, чтобы тут же не ответить мстительно:
— А я была вполне счастлива, знаешь ли. Я танцевала, ела вкусности, ходила по магазинам, носила красивые наряды, и у меня не было всех этих бед и проблем. К тому же, у меня появились ухажеры, и мне не хотелось их отталкивать.
— Я счастлив, что ты вернулась. Я едва не погиб сам в тот момент, когда ты…
Фрис замолчал, прижался лбом к ее шее, Рин почувствовала, как горячие руки на ее талии сжимаются в кулаки и отстранила его.
— Ну-ка, рассказывай. Что там такое было?
— Ты потратила столько сил, что твой организм не выдержал, сердце остановилось, — Фрис сжал ее руку. — Ты умирала у меня на руках, и сделать я ничего не мог, потому что в тебе не осталось магии. Ты отдала ее всю своему оружию, Соколиной песне. Даже сейчас в тебе нет магии.
— Я знаю, через годик вернется, — отмахнулась Рин с беззаботной усмешкой, а потом нахмурилась. — Но, Фрис… она была ужасна! Рейко была слишком сильна, чтобы я смогла с ней справиться. Я тогда так испугалась, я впервые не знала, что делать… Оставался мизерный шанс на спасение. Я звала тебя изо всех сил, разве ты не слышал?
— Слышал, маленькая, — Фрис нежно погладил ее щеку, — но был так далеко в лесах, что едва успел добраться. Пришел в последний момент и успел помочь тебе убить ее. А ты… Ты сделала это, и твои силы кончились… Я обязан Ладдару за твою жизнь. Он взял магию Рейко, чтобы оживить тебя. Почему ты не хотела возвращаться?
Рин тяжело вздохнула и откинулась на подушки.
— Устала. Не знала, зачем мне возвращаться. Не знала, куда. К кому.
Фрис поцеловал ее руку.
— Прости меня. За всю боль, что ты выдержала, ты будешь вознаграждена, — прошептал он, щекоча дыханием ее ладонь. Рин прижала пальцы к его губам.
— Замолчи. Ты прощен. Но еще раз выкинешь подобный фокус и больше никогда меня не увидишь. Клянусь тебе клятвой аирга, которая прочнее алмаза, дороже золота. А теперь хватит об этом. Пока не хочу больше ничего знать.
Фрис послушно кивнул и сжал ее ладонь, словно она была самым дорогим его сокровищем. А Рин наконец-то поняла то странное чувство: она была счастлива. Несмотря на всю боль, которую причинил ей келпи, несмотря на обманутые ожидания, на его странное поведение, она была счастлива, что он сейчас здесь, с ней. Сам пришел, чтобы попросить прощения. Признал свою вину, вытерпел от нее унизительные сцены, что наверняка было для его гордости сродни удару серпа. Вот он — мужчина.
В дверь постучали, зашел Кастедар в белом халате и с тетрадью в руках.
— Рин, вперед, на процедуры. Поднимайся.
И ушел, не дожидаясь ее ответа.
— Мне нужно идти, Фрис. Ты останешься или пойдешь?
— Я пойду. Тебе нужен покой и сон.
— А Анхельм ко мне не придет? — расстроилась Рин. — Я так ждала его. Я хотела поговорить…
На лице Фриса появилась мрачная тень.
— Я с ним сегодня поругался. Но, думаю, я подобрал все слова правильно, так что он придет немного позже.
— Почему поругался? Что случилось? — Рин встала с постели и стала переодеваться в другую больничную одежду: белые фланелевые штаны и кофту с длинными рукавами.
— Я преподал ему урок.
— Ты не был с ним слишком строг? — она посмотрела на него с укором. Келпи расправил плечи, его лицо стало суровым.
— Я был с ним откровенен. Этот ребенок должен учиться, иначе он не сможет жить.
— Фрис, ты называл его человеком светлым, достойным, а теперь говоришь, что он ребенок и должен учиться. Ну где логика?
— Я не отрицаю его достоинства. Но у него есть недостатки…
— У любого человека есть недостатки!
— Его недостатки мешают ему жить. Он должен стать сильнее.
Рин вздохнула и не стала спорить. В конце концов, Фрис знает, о чем говорит.
— Не ссорься с ним, пожалуйста, — мягко попросила она. — Я не люблю, когда мои друзья ссорятся.
— Я постараюсь, но воспитывать его я буду.
Рин согласно кивнула, обняла Фриса и попрощалась.
Глава 6.2
В кабинете Кастедара было уютно и светло. Вдоль одной стены стояли различные приборы и приспособления, которым Рин не знала названия и назначения, вдоль другой — книжные шкафы, полки которых прогибались под тяжестью книг. У окна располагался большой письменный стол с аккуратными стопками бумаг, а посередине кабинета стояла кушетка. Сам Кастедар сидел в кресле за столом и что-то строчил в большом журнале. Когда Рин зашла, он указал ей на кушетку и попросил посидеть пару минут. Закончив писать, подошел к пациентке и провел осмотр; на сей раз она не сопротивлялась.
— Сними тапочки, встань вот туда. Измерим твой рост, — сказал он и показал ей в угол, где стояла железная платформа с прикрепленной к ней длинной вертикальной палкой. Рин пригляделась: вся палка была расчерчена линеечками и цифрами. Она послушно встала к ней.
— Прижми спину, затылок. Выпрямись. Подбородок выше, — командовал Кастедар и опустил ей на голову книжку. — Отходи. Так, сто семьдесят два сантиметра. Встань теперь на весы.
— Куда?
Кастедар показал ей на странное сооружение с гирьками и шкалами. Рин забралась на него, демон покрутил какие-то штуковины и сообщил:
— Пятьдесят четыре килограмма.
— Я поправилась, — Рин ущипнула себя за бок. Кастедар странно на нее посмотрел.
— В каком месте? У тебя ребра видно. Ничего, скоро питание изменится, наберешь недостающее. Садись на кушетку.
Рин подумала, что ни за что набирать вес не будет и протопала к кушетке. Демон сел рядом с ней и сказал ей сделать три глубоких вдоха. Затем взял холодными — ледяными! — пальцами ее запястье и надавил на пульс.
— Давление сто двадцать на семьдесят пять, норма. Жалобы есть? Голова не болит, не кружится?
— Нет, все нормально. Горло побаливает.
— Орать надо было меньше.
— Сам бы попробовал чем других потчуешь. Я думала, вы с ним мою голову напополам распиливаете.
— С кем? — уставился на нее демон.
— С этим дядькой зеленым. Ты еще обращался к нему очень почтительно. А он тебе сказал, чтоб ты не смел лезть в мою голову. Это кто такой был?
Кастедар удивленно расширил глаза и кашлянул.
— У тебя самой есть идеи?
— Я его однажды уже видела, — убежденно заявила Рин, — это он вылечил меня тогда. Ты сказал, что в тот раз меня вернули к жизни боги. Это был Инаис?
— Собственной персоной.
Рин присвистнула.